а также декоративными предметами и татуировками, которые создавали их жители. Татуировки у них начинали появляться в самом раннем возрасте, в зрелости их становилось всё больше, и, наконец, у человека, занимавшего высокое положение в племени (если он жил достаточно долго), ими было покрыто всё тело, до черноты. Игла, сделанная из человеческой или птичьей кости, наполнялась красителем, изготовленным из древесного угля: с ее помощью создавались рисунки, состоящие из повторяющихся мотивов и форм, симметрично расположенных на теле[511]. Эти узоры принадлежали к числу образов, хранящихся в памяти и передаваемых из поколения в поколение, формируя образный мир те’энана, которому суждено было стать синонимом всего изобразительного искусства Полинезии.

Вильгельм Готтлиб Тилезиус фон Тиленау, гравер Дж. Сторер. Житель острова Нуку-Хива. 1813. Гравюра на меди. 26,4 × 20 см

Украшение тела татуировками — одна из древнейших традиций изобразительного искусства, которую можно найти на многих обитаемых островах южной части Тихого океана, в регионах Полинезии, Микронезии и Меланезии, как их назвали европейцы. Этот регион настолько обширен, что невозможно говорить о каком-либо характерном изобразительном стиле для всех тихоокеанских островов, хотя некоторые из самых древних изображений, созданных людьми, находятся именно здесь, на острове Сулавеси в современной Индонезии: они были нарисованы на стенах пещер более сорока тысяч лет назад, о чем уже выше шла речь.

Растения и животный мир служили материалами для создания изображений: каноэ вырезали из дерева с помощью каменного или ракушечного тесла, а паруса делали из сплетенных полос листьев пандануса; фигуры богов вырезали из дерева и раскрашивали натуральными красителями; циновки ткали из коры, придавая им яркие геометрические узоры. Тело украшали не только татуировками (слово происходит от таитянского «татау» — «наносить удары»), но и зубами китов, каури, раковинами, перламутром и костями птиц.

Язык гавайских островов находятся в дальнем родстве с языками Таити и Маркизских островов, поскольку около 600 года нашей эры Гавайи заселили восточные полинезийцы. У них развились собственные традиции ремесел и создания изображений, наиболее заметными образцами которых являются яркие цветные плащи из перьев, так называемые аху ула, а также шлемы и штандарты из перьев, которые носили вожди во время церемоний и сражений. Плащи аху ула изготавливались из многих тысяч перьев: желтых и черных перьев птиц оо и мамо, а также красных перьев птицы и'иви, привязанных к основе из натурального волокна. Отличительные знаки плащей аху ула символизировали принадлежность к роду (хотя теперь их значение утрачено), но прежде всего это были простые, яркие формы, которые были заметны издалека и позволяли определить племя владельца — независимо от того, пришел ли он с миром или войной. Самый ранний из известных аху ула датируется примерно XV веком и выполнен из того же характерного ярко-красного и желтого оперения, что и последний, изготовленный в XIX веке[512].

Аху ула (плащ из перьев). XVIII в. Гавайские острова. 149,9 × 274 см

Это были предметы, созданные с практической целью, то же самое можно сказать и о скульптуре островов Тихого океана. Самые крупные из этих скульптур — вытянутые головы на усеченных телах, вырезанные из вулканического туфа, известные как моаи, которые стоят на фоне пейзажа острова Пасхи, самой дальней точки от Азии; эти статуи напоминают каменные головы ольмеков в Центральной Америке, в трех тысячах миль к северу по морю и суше. Головы, установленные на каменных алтарях по всему острову, являли собой образы предков: их лица напоминали семьям и общине об их корнях в этом меняющемся мире.

Создание резных носов каноэ и весел, а также украшений для домов собраний — одна из немногих традиций новозеландских маори, которая пережила приход европейцев в XIX веке. Резная статуя Мадонны с Младенцем была выполнена в начале XIX века обращенным в христианство маорийским художником для одной из католических церквей, несмотря на то что его моко, полная татуировка на лице, взывала к силам Тихого океана, а не Святого престола в Риме.

Наиболее совершенные скульптуры на островах Тихого океана наряду с маори создавали также резчики по дереву с островов Папуа — Новой Гвинеи; кроме того, если говорить о народе иньяи-эва, жившем вдоль верховьев реки Коревори в горных тропических лесах Папуа — Новой Гвинеи, то их скульптуры еще и самые старые из сохранившихся деревянных фигур: наиболее ранние из них датируются XVI веком. Охотники давали тайные имена резным деревянным фигуркам, которые назывались арипа и создавались, чтобы помочь им в их вылазках с луками, стрелами и охотничьими собаками. Скульптуры размещали в скальных укрытиях и в мужских церемониальных домах, рядом с резными изображениями самок-матерей тех животных, на которых охотились. Плоские фигурки женщин с поднятыми над головой как бы оберегающими руками или с огненными ореолами, напоминающими причудливые головные уборы, считались изображениями двух мифических сестер, прародительниц одного из кланов иньяи-эва, так называемого клана птиц-носорогов: их оставляли в пещерах или скальных укрытиях, обозначая присутствие духов[513].

Женская фигура народа иньяи-эва. XVI–XIX в. Дерево. Высота 170,2 см

Со времен морских путешествий Джеймса Кука, то есть с конца XVIII века, острова Тихого океана стали не только известны всему миру, но и претерпели серьезные изменения в результате разрушительного процесса заселения и контроля со стороны иностранных правительств, особенно британского и французского. Бесчисленное множество художников при желании вполне могли бы найти свой райский остров, аннексированный их собственным государством, подобно Гогену на Таити. Разрушение коснулось культуры коренных народов, когда, вследствие массового обращения жителей тихоокеанских островов в христианство в XVIII и XIX веках, были объявлены вне закона верования, отраженные в традиционных образах, также разоренной оказалась и естественная среда обитания, которая давала пищу для этих верований. К началу XX века птицы, из перьев которых делали плащи аху ула, были практически истреблены. В течение этого столетия подавляющее большинство всех традиций изобразительного искусства, существовавших на островах Тихого океана, в регионе, который обладал большим и разнообразным творческим потенциалом, исчезло вместе со многими людьми, включая народ иньяи-эва из Папуа — Новой Гвинеи.

Гоген хотел выйти за пределы своего времени и войти в волшебный мир веры и фантазии — преодолеть барьер, который символизировало дерево на его картине «Видение после проповеди». Вместо этого он совершил путешествие вглубь истории, в мир, омраченный колониализмом и всё возрастающей эксплуатацией природы. Несмотря на сильный колорит и многочисленные отсылки к полному наслаждений миру японских гравюр, картины Гогена овеяны чувством меланхолии, граничащей с отчаянием. Этим ощущением проникнуты многие художественные образы того времени: символы, оторванные от мира, отягощенные чувством одиночества. Сеятель Ван Гога разбрасывает последние