Я был потрясен, как никогда в жизни.

– Но как же комната узнала, что при мне меч?

– Вот этого мне, пожалуй, как следует объяснить не по силам… тут дело куда сложнее этой несчастной комнаты. Могу сказать только, что проем двери облицован по кругу металлическими нитями, обладающими способностью чуять братьев своих и сестер – другие металлы, проходящие сквозь их кольцо.

– И все это сделал ты?!

– О нет. Все эти штуки и… – он сделал паузу, – и сотни им подобных составляют то, что мы зовем Второй Обителью. Сделаны они Отцом Инире, получившим от первого из Автархов поручение создать в стенах Обители Абсолюта еще одну, тайную. Ты или я, сын мой, на его месте, несомненно, построили бы обычный набор потайных комнат. Ему же пришло на ум, что тайная обитель должна повсюду сосуществовать с явной, публичной.

– Но ты – не он, – заметил я. – Теперь я вспомнил, кто ты. А ты меня узнаешь?

С этими словами я снял маску, чтоб он смог разглядеть мое лицо.

– Ты приходил к нам всего однажды, – с улыбкой сказал человек в желтом халате. – И хабит тебе, помнится, удовольствия не доставила.

– Меньше, чем женщина, которой она притворялась… или, вернее сказать, ту, другую, я любил куда крепче. Сегодня я потерял друга, но после этого, похоже, настало время встреч со старыми знакомыми. Как ты, позволь спросить, попал сюда из Лазурного Дома? Был вызван на тиаз? С одной из твоих девиц я нынче, совсем недавно, уже столкнулся.

Человек в желтом отрешенно кивнул. На миг его изящный, словно камея, профиль отразился в причудливой формы створке трюмо у одной из боковых стен перекошенной, узкой, точно пенал, комнатушки, и я решил, что он, должно быть, андрогин. Стоило представить его, день за днем, вечер за вечером отворяющим перед мужчинами двери своего заведения в Квартале Мучительных Страстей, сердце защемило от жалости пополам с ощущением безысходности.

– Да, – ответил он. – Останусь здесь на время празднеств, а после вернусь к себе.

Мысли мои целиком занимала картина, показанная старым Рудезиндом в коридоре снаружи.

– Тогда ты можешь показать мне, где находится нужный сад.

Сказав это, я тут же почувствовал, что он – впервые за многие годы – захвачен врасплох. Во взгляде его отразилась боль, левая рука (пусть едва заметно) дрогнула, потянувшись к флакончику на шее.

– Значит, ты слышал о… – проговорил он, однако тут же осекся. – Но если я и знаю туда дорогу, то отчего должен указывать ее тебе? Многим захочется бежать ею, узнав, что океанический странник увидел землю.

Истинный смысл слов андрогина я понял лишь спустя добрый десяток секунд. Затем ноздри защекотал тошнотворно-сладкий аромат жареной плоти Теклы, в ушах вновь зазвучал тревожный шелест листвы. В момент сильнейшего нервного напряжения позабыв, сколь бессмысленны подобные предосторожности в этой полной лукавства комнате, я огляделся, дабы удостовериться, что нас никто не подслушает, а после, сам того не желая (сознательно я намеревался перед тем, как признаться в связи с Водалом, расспросить его поподробнее), потянулся к самому неприметному отделению ташки, за кусочком стали, формой похожим на лезвие ножа.

Андрогин улыбнулся.

– Как чувствовал, что ты можешь оказаться тем самым… Жду я тебя уже который день. Старику снаружи и многим другим наказано приводить ко мне всех чужаков, представляющих интерес.

– Я был заключен в аванзале, – сообщил я. – Оттого и потерял столько времени.

– Но, вижу, тебе удалось бежать. Что ж, это лишь к лучшему. Вряд ли тебя отпустили бы, прежде чем мой человек сумеет туда заглянуть, а времени остается не так уж много… три дня тиаза, а после я должен отбыть восвояси. Идем, в Сад я тебя провожу, хотя нисколько не уверен, что тебе позволят войти.

Он отворил дверь, сквозь которую вошел в комнату, и на сей раз я заметил, что в действительности она вовсе не прямоугольна. Следующая комната оказалась немногим просторнее оставшейся позади, но здесь линии углов были самыми обычными, а убранство – намного богаче.

– По крайней мере, ты попал в нужную часть Тайной Обители, – сказал андрогин. – Иначе путь нам мог предстоять долгий и утомительный. Прошу прощения, прежде всего я прочту доставленное тобою письмо.

Подойдя к устройству, поначалу принятому мною за столик со стеклянной столешницей, он поместил кусочек стали на полку внизу. Полка немедля озарилась светом, заструившимся от стекла вниз, хотя над стеклом никаких источников света не было. В лучах его стальное кресало разрослось до размеров небольшого меча, а бороздки на месте зубчиков, ударами коих высекают из кремня искру, у меня на глазах превратились в округлые, плавные очертания букв.

– Ближе не подходи, – велел андрогин. – Если ты не прочел письма прежде, то и сейчас не должен читать его.

Возражать я не стал и какое-то время попросту наблюдал за ним, склонившимся над небольшим предметом, привезенным мною из лесного царства Водала. Наконец он заговорил:

– Значит, тут ничего не попишешь… придется биться на два фронта. Но это тебя не касается. Видишь тот шкаф, с резьбой, изображающей затмение солнца, на дверце? Открой его и вынь книгу, которую найдешь внутри. Вот на этот пульт можешь ее положить.

Не на шутку опасаясь какой-нибудь западни, указанный им шкаф я все же открыл. В шкафу оказалась одна-единственная книга чудовищной величины – нечто едва ли не в мой рост высотой и добрых два кубита в ширину. Казалось, ее крапчатый переплет сине-зеленой кожи уставился на меня, будто мертвое тело из поставленного стоймя гроба, с которого я сдвинул крышку. Вложив меч в ножны, я подхватил огромный том обеими руками и опустил на пульт. Андрогин спросил, доводилось ли мне видеть эту книгу раньше, и я ответил, что нет.

– По-моему, ты ее испугался, и… и словно бы… словно бы отворачивался от нее, пока нес.

Говоря все это, он раскрыл книгу. Первую страницу сплошь покрывали убористые алые письмена, но язык этот был мне незнаком.

– Это предостережение ищущим путь, – пояснил андрогин. – Прочесть тебе?

– Мне показалось, – поневоле сорвалось с моего языка, – будто в коже переплета виден мертвец, и мертвец тот – я сам.

Андрогин вновь закрыл книгу и провел по обложке ладонью.

– Эти переливчатые, «павлиньи» красители – просто работа давным-давно ушедших от нас мастеров… а линии и завитки под ними – всего лишь шрамы на шкуре замученных животных, следы от шипов да рубцы от кнута. Но если тебе страшно, продолжать вовсе не обязательно.

– Открой ее, – сказал я. – Покажи мне карту.

– Карты здесь нет. Книга и есть путь, – отвечал андрогин и с этим откинул в сторону обложку вместе с первой страницей.

В тот же миг меня ослепило, словно разрядом молнии посреди темной ночи. Казалось, следующие страницы, выкованные из чистого серебра, безукоризненно отполированные, отразили и сделали во сто крат ярче все отблески света, какие бы их ни коснулись.