– Ну, куда теперь? Направо или налево? – спрашиваю у своей спутницы. Телохранители тоже смотрят на неё, ожидая команды.

– Направо, – убежденно говорит она. Я не понимаю её уверенности. Почему не в другую сторону? Но через десять шагов понимаю: мажорка рассмотрела за пальмами ещё одну беседку, а там – двух человек, судя по виду, австралийцев, которые обедали за небольшим деревянным столом. Мы поздоровались, и оказалось, нам ещё больше повезло: эти двое были смотрителями острова, мимо которых никто не проходит.

Глава 92

Максим описала своего отца, показав на смартфоне фотографию из юности, где они были запечатлены с Альбертом Романовичем стоящими рядом на фоне Пизанской башни. Австралийцы покивали. Да, мол, знаем, недавно прибыл с тремя девушками. Поселился вон там, в километре отсюда, в большом бунгало.

Поблагодарив смотрителей, мы бодрым шагом направились в указанную сторону. Но, когда за пальмами показался одноэтажный домик, Максим остановилась и меня за руку удержала. Японцы замерли чуть поодаль.

– Не спешите, – тихо сказала мажорка нашей команде. – Давайте сначала осмотримся. Мало ли что?

Я не совсем понял, что она имел в виду, но послушался. За время наших путешествий привык ей доверять. Мы сложили вещи возле пальмы, прикрыли их листьями. Тропинка тут одна, потеряться невозможно. Дальше пошли через лес, стараясь не наступать на сухие ветки, чтобы не выдать раньше времени своего присутствия. Всё-таки хорошо по таким зарослям путешествовать! Светло, тепло и мухи не кусают, как говорится. Ни тебе речек, болот и прочих препятствий. Полузатопленных оврагов, например, в которые можно свалиться. Это я вспомнил, как мы убегали после первого покушения.

Голос Альберта Романовича мы услышали, приблизившись метров на двадцать. Он громко пел по-русски, и стало понятно: нетрезв. Ему пытались подпевать три тоненьких девичьих голоса, но получалось у них отвратительно. Девушки явно были не из России, а когда мы прошли ещё немного, стало понятно, с кем отчим мажорки сюда приехал. Это были три хрупкие, телосложением похожие на подростков, тайки. Вся эта группа в полностью обнаженном виде лежала на большом покрывале на берегу и развлекалась, как умела.

Основным развлечением был, конечно, алкоголь. Из пластикового контейнера торчали горлышки бутылок. Я рассмотрел парочку закрытых в фольгу пробок – явно шампанское. Альберт Романович лежал на боку, опираясь на локоть, в другой у него был бокал, в котором плескалось что-то темное. Видимо, виски. Две девушки лежали рядом и подпевали, третья пыталась делать мужчине минет, но никак не могла поднять его размякшего бойца: видимо, тот пресытился сексом, потому отказывался вставать.

– Картина маслом, – усмехнулась Максим, увидев Альберта Романовича с тайскими гетерами. – И не лень ему было тащить их сюда.

– Наверное, они неприхотливы в быту, – сыронизировал я. – Да и не требовательны в плане денег.

– Скорее всего, ты прав. Папаша решил на шлюхах сэкономить, – поддакнула мажорка.

Что ж, тянуть время дальше смысла не было, и мы выдвинулись из леса.

Увидев нас, тайские мамзели взвизгнули от неожиданности и поспешили, прикрывая причинные места, спрятаться за ближайшими пальмами, где и притаились, завидев наших благородных самураев, которые жестами им показали замолчать и не паниковать. Девицы уселись рядышком, прижавшись друг к другу, и теперь только испуганно смотрели на Сэдэо и Горо, – те с полуулыбками поглядывали на обнаженных «пленниц», и в их глазах читался неприкрытый к ним мужской интерес. Но чувство долга у телохранителей доминировало, потому они только стояли рядом и контролировали обстановку.

– Ну, здравствуй, папаша! – с распростертыми объятиями подошла Максим к Альберту Романовичу. Тот, завидев нас в сопровождении японцев, весь сжался вместе со своим органом, который и прежде был невелик, а теперь вовсе съежился до размеров крошечной фигушки, отчаянно пытавшейся забиться в мошонку и оттуда не отсвечивать: а ну как бить будут?

– Т-ты… в-вы… – начал заикаться бизнесмен. – К-как вы т-тут…

– Самолетами и катером, – ответила Максим. Она подняла с песка валявшееся полотенце и бросила отчиму на чресла, чтобы не смущал никого своим раздетым видом. Тот ухватился за цветастую тряпку, словно за нить надежды, и прижал её к телу. Теперь он уже не вальяжно полулежал, а сидел, сгорбившись и напоминая перепачканного в песке заложника, захваченного злобными террористами. Это при том, что у нас были пустые руки, даже палки с собой не захватили «для убедительности».

– Что, не ожидали нас увидеть здесь, Роман Альбертович? – язвительно спросил я. В моем голосе такая интонация была не потому, что столько километров преодолел, болтаясь в воздухе. А потому, что мы оказались с Максим в чудесном месте, где могли бы славно проводить время, занимаясь любовью на пляже. Вместо этого вынуждены общаться с этим гадким типом.

– Н-нет, – промямлил бизнесмен, теряя остатки хмеля. Трезвел он буквально ежесекундно. – Что вы тут…

– Хочешь узнать, папаша, зачем мы прибыли сюда? Да уж не затем, чтобы составить тебе приятную компанию. Кстати, а эти тайские девушки – совершеннолетние? Полагаю, что нет. Если заглянуть в их паспорта, данное обстоятельство сразу всплывет наружу. Так?

Припертый к стенке, Альберт Романович согласно кивнул.

– Знаете ли вы, папаша, – язвительно продолжила Максим, – что, согласно австралийскому законодательству, полагается за подобное деяние? Нет? Я подскажу: вплоть до пожизненного заключения. Но если мы вас доставим в Таиланд и сдадим местной полиции, да ещё убедительно попросим девушек дать показания, то наверняка дело кончится смертной казнью. У вас будет выбор: пожизненное или смертельная инъекция. Другие виды в этой милой стране не практикуются уже давно. Двадцать лет примерно. С той поры никого не расстреливают. Только укольчик делают. А как раньше было забавно! Я читала про одну даму, которую хотели расстрелять. Вывели к стеночке, дали залп. Она возьми, да и выживи! Представляешь? Что ж, забинтовали, подлечили, а потом снова – к той же стеночке. Второй раз не вынесла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Альберт Романович, слушая нас, из загорелого вальяжного мужчину превратился в жутко бледного заморыша. Он сидел, весь съежившись, и мелко трясся. У себя в кабинете, даже припертый к креслу пистолетом, так не боялся. Видимо, наше внезапное появление шокировало его до глубины души. Да ещё жутковатый рассказ мажорки.

– Что в-вам нужно? – Спросил он тихо.

– Вот это уже деловой разговор. Но продолжим мы его в бунгало, здесь неудобно, – сказала Максим. Альберт Романович