В глазах Камбы блестела осторожная надежда.

– Если все пройдет по плану, я попытаюсь отцепить Джаннулу от остальных, – мягко проговорила она. – Я не могу дотянуться до них, не открыв дверь, которая впустит ее в мое сознание. Я пыталась. Даже если она спит, все равно тут же меня замечает.

– А как же вы сами?

Камба покачала головой:

– Не знаю. Пэнде всегда говорил, что самостоятельно освободиться от крючка невозможно. Но есть шанс, что я смогу это сделать, если она будет ослаблена.

Я медленно кивнула, размышляя, есть ли какой-нибудь способ лишить Джаннулу сил. Возможно, у Недуара найдется какое-нибудь подходящее лекарство. Теперь нужно было поговорить с ним.

Я вышла от Камбы и проскользнула по спящей башне в комнату Недуара на шестом этаже. Он не спал. Я вошла, ничего не говоря, закрыла за собой дверь и прошептала на ухо старому доктору:

– У меня есть план на завтра.

– Не рассказывайте мне деталей. – Из-за клюва разобрать шепот Недуара было непросто. – Пока что мне удавалось избегать ее внимания, но если она захочет, узнает из моего сознания что угодно.

Я рассказала ему, что нужно было делать – и ничего больше. Он неуверенно потер за ухом.

– Не уверен, что смогу сделать то, о чем вы просите, – сказал он. – Чтобы отразить огонь, больше ничего не нужно? Просто представить себя зеркалом?

– Да, – твердо сказала я, стараясь скрыть от него свои сомнения.

– Молюсь, чтобы это сработало, – сказал Недуар. Я поцеловала его в щеку на прощание, хотя уже потеряла всякое представление о том, кому или чему молиться.

Последнее мирное утро в Горедде выдалось дождливым и серым. Я не спала почти всю ночь и спустилась на завтрак, слегка пошатываясь. Но прежде чем я успела сесть, ко мне подошла Джаннула.

– Время пришло, – просвистела она мне на ухо. – Сегодня ты идешь со мной.

– Куда иду? – спросила я, тут же насторожившись, но она лишь улыбнулась и вывела меня из башни. Мы пересекли покрытый лужами двор и зашли в сам дворец. Прошагав по нескольким коридорам и поднявшись по лестнице, мы оказались в королевском крыле и остановились перед знакомой дверью. Охранники что-то проворчали и кивнули, даже не глядя на нас.

Я зашла в просторную золотисто-голубую гостиную. У высокого окна по-прежнему стоял стол, у которого кузены когда-то кормили королеву Лавонду, а за ним сидели два моих самых дорогих друга. Киггз тут же поднялся на ноги: его лицо было непривычно выбритым, а глаза мерцали. Глиссельда, одетая к собранию в самые тугие свои шелка, радостно улыбнулась и закричала:

– Сюрприз!

Выражение ее лица поразило меня больше, чем сказанное ей слово. В последний раз она казалась такой счастливой месяцев девять назад. Я ответила ей улыбкой, на секунду забыв о святой, стоящей рядом.

– Через полчаса начнется совет, но мы надеялись, ты сможешь с нами позавтракать, – серьезно проговорил Киггз, оправляя свой алый дублет. – Благословенная Джаннула сказала, что у тебя через два дня день рождения, но тогда мы будем слишком заняты, чтобы его отпраздновать.

Моя улыбка застыла. Когда Джаннула говорила правду, это настораживало меня не меньше, чем когда она врала. Киггз сделал шаг навстречу, чтобы отвести меня к столу. Я позволила ему взять меня за руку, но при этом посматривала на Джаннулу. Она злодейски ухмылялась. Она явно что-то задумала, но я не понимала, что именно, пока не взглянула на блюда на столе. Между чашек чая и на удивление простых блюд – булочек и сыра – стоял марципановый пирог с пухлыми ягодами ежевики наверху.

Этот пирог был единственным, что я помнила о своем двенадцатом дне рождения: тогда я разделила его вкус с Джаннулой. Стоило мне увидеть его, как на меня хлынул поток воспоминаний: как она гуляла по моей голове, как украла мое сознание, как меняла его и лгала, как меня спас Орма.

Я бросила на Джаннулу яростный взгляд. Она ухмыльнулась в ответ.

– Благословенная Джаннула рассказала, что ты любишь ежевику, – сказала Глиссельда.

– Она слишком добра, – выдавила я.

Киггз, стоявший справа от меня, вручил мне плоский сверток, обернутый в холщовую ткань. Он уместился на моей ладони.

– Боюсь, в этом случае замысел важнее, чем исполнение, – сказал он. Я сунула подарок в рукав: если Джаннула помогала выбирать и его тоже, я не хотела, чтобы кузены увидели выражение моего лица, когда я буду его открывать.

Я не сомневалась, что все это было делом ее рук, какой-то игрой, которую она со мной вела. И что хуже всего, Киггз и Глиссельда наконец казались собой. Я не понимала, насколько на них влияет Джаннула. Я не сомневалась, что, когда этот сюрприз выплывет наружу, он окажется весьма неприятным – все равно что найти паука в тапке. Я не могла позволить себе расслабиться – именно в такие моменты она наносила мне самые тяжелые удары.

Я сидела рядом с двумя своими лучшими друзьями и чувствовала себя совершенно одинокой. Джаннула, сидящая слева от меня, улыбалась кошачьей улыбкой.

– Я так благодарна, что мы нашли время встретиться, пока к нам не пришла война, – произнесла она и взяла нож, чтобы нарезать пирог, не обращая внимания на остальную еду. – Для меня было честью узнать вас ближе за эти несколько недель, Ваши Высочества. У нас с вами много общего, и не только любовь к Серафине. – Джаннула погладила мое запястье, слизывая марципан с пальца другой руки. – Хотя, конечно же, мы все ее любим. Серафина прекрасный человек. Благодаря ей мы сегодня здесь собрались.

Джаннула положила себе на тарелку большой кусок пирога.

– Я была особенно счастлива провести эту неделю с тобой, принц Люсиан, – сказала она, указав зубьями вилки на Киггза. – Как же приятно вместе обсуждать теологию и этику! К тому же вы больше всего на свете цените правду. Я восхищаюсь этим до глубины души.

Киггз, очарованно смотревший на нее с другого края стола, при этих словах покраснел. Озаряла ли она его своим сиянием или хватило обычной лести?

– Честность – это основа дружбы, правда ведь? – проговорила Джаннула, глядя на меня и облизывая ежевичный сок с губ. – Правда, эти двое гораздо больше, чем просто друзья. Они кузены, их растили вместе, словно брата и сестру, и скоро им предстоит пожениться. Как того желала их любимая бабушка.

Киггз внезапно принялся нарезать сыр, а Глиссельда стала внимательно изучать дно своей чашки. Я смотрела на Джаннулу, прищурившись, и никак не могла понять, к чему она ведет.

– Я думаю, мы четверо не должны хранить друг от друга секретов, – продолжила Джаннула, и я вдруг поняла, в чем смысл всей этой пантомимы.

В Порфири она видела, как Киггз выходил из моей комнаты. Она хотела вытянуть из меня какое-то признание. Я пнула ее ногой под столом.

– Мы уже закончили, – произнесла я сквозь сжатые зубы. – Мы можем обсудить то, что ты…