говорится, от любви до ненависти и наоборот — один шаг. Тощий не чувствовал и слабой привязанности к Лее, хотя, может просто не осознавал ее. Но в тот миг, когда она упала, сознание Тощего на время отключило в его голове все возможные страхи. Худогубкин ударил Могильникова по голове той же сковородкой, на которой осталось с прошлого утра изображение его физиономии.

Конфликт словно выключили… Могильников стоял в оцепенении и не понимал, что же сейчас произошло. Худогубкин оставил на своем месте только пыль — исчез с такой скоростью, что даже знаменитый бегун Усейн Болт бы позавидовал. Мишка спрятался за палаткой Киры. Выглядывала лишь макушка.

Лея поднялась с земли, подошла к Могильникову:

— Почему вы меня толкнули, вы же мужчина!

Стоит отметить, что говорила она это, как ни странно, без слёз. Дело в том, что Лея при этом думала: «Миша за меня заступился! Значит, чувства мои не такие уж и безответные!»

Дарьян не стал дальше нагнетать обстановку. Решил, что перевоплощать зверя в динозавра — затея не из лучших. Могильников итак был не в настроении. Но одно дело просто поссориться с ним, а другое — ударить его сковородой…

А вот Олег Уюкович, мягко говоря, опешил. Уж от кого-от кого, а от Тощего такой оплеухи он точно не ожидал. Настолько не ожидал, что даже не знал, как себя вести в такой ситуации. После второго «свидания» со сковородкой, абрис его физиономии на ее донце приобрёл идеальные контуры, словно чеканкой занимался скульптор с мировым именем. Смотрел патологоанатом на эту самую «гравировку» и думал: «А неплохо ведь, зараза, смотрится!» Это занятие настолько его успокоило, что продолжать конфликт Олег Уюкович не стал. Тем более, что получил- то все-таки за дело — девушку толкнул.

— Два сапога… — буркнул патологоанатом, сел на свое место, дотянулся до чьей-то кружки поблизости, налил в нее чай и, уставившись на языки пламени, погрузился в свои мысли.

— Это моя кружка! — с вызовом заявил Дарьян.

Могильников издал рык. Дарьян издал рык в ответ. Все опешили.

— Возьми мою! — осторожно предложила Дарьяну Элина.

Тощий аккуратно выглянул, посмотрел, не идет ли к нему Могильников с ружьем. В этот момент к нему с другой стороны подошла Лея, хотела обнять, но только напугала. Мишка подумал, что это страшный Олег Уюкович, закрыл глаза, принялся кричать и махать руками в разные стороны. При этом он случайно залепил девушке пощечину. Благо, драться он не умел, и удар получился не сильный. Лея упала на палатку Киры. Тощий открыл глаза, увидел, что начудил и растерялся.

А Лея заплакала.

— Я случайно, прости меня, пожалуйста, — виновато произнес Тощий, помогая ей встать.

— Иди, завтракай! — фыркнула Элина, которая только что подошла к палатке, и потому случайно стала свидетелем происшествия. Она приобняла Лею и что-то тихо прошептала ей на ушко. Эдкевич потянул за собой Тощего.

Юля с Кирой сидели у костра по разным сторонам. У Юли — синяк на шее. У Киры — царапина на всю щеку.

— Дуэт «Ну, погоди», верно вас Дарьян назвал! — вздохнул Эдкевич.

Тощий застенчиво сел на второй стульчик подальше от костра. «Защитил девушку, а потом её же и ударил, пусть случайно. Фиаско!» — думал он. «Грустно и забавно одновременно».

Оставив Тощего наедине со своими мыслями, Эдкевич предпринял очередную попытку забраться на дерево за фотоаппаратом — тщетно. Могильников разозлился. Сходил за ружьем, выстрелил в ветку, на которой висела камера. Лея подпрыгнула от испуга, а Валенову приснилось, что он стоит в поле, привязанный к дереву, в него стреляет Куприянов. Так руководитель группы и проснулся.

Упали: ветка, утка и фотоаппарат. Последний — Могильников поймал.

— Кто бы сомневался! Не изменяете традициям, Олег Уюкович, — хмыкнула Кира.

Из палатки вылез Роман. Недосып — худший косметолог, а Валенов спал всего пару часов после двух бессонных ночей. И вот приволок он ноги к костру.

— Доброе утро, — почесал затылок, — что у вас интересного произошло?

— Ну, ничего интересного, — помотала головой Кира, — тихое, спокойное утро! — усмехнулась.

Роман внимательно посмотрел на каждого. Лея до сих пор плакала, Могильников сидел с отпечатком сковородки на лице, у Киры — царапина на щеке, у Юли — синяк на шее. Эдкевич звездочкой лежал под деревом, прикрытый еловыми ветками.

— Да, вижу, интересного у вас ничего не произошло, — кивнул Роман. — Лея, ты чего плачешь? — спросил он.

— Соринка попала в глаз… глаза, попала, — простонала она.

— Утро добрым не бывает, Роман Александрович, — прохрипел Эдкевич, — Присоединяйтесь к завтраку, да расскажите нам, куда дальше держим путь.

Валенов уже открыл рот, чтобы ответить, но… передумал и ушёл одеваться.

— Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, — поблагодарила Кира.

— Наливайте чай, хорошо настоялся, бодрит, — предложил всем Могильников.

Дарьян налил в отмытую кружку Могильникова чай, оперся на дерево, сделал пару глотков.

— Необычный вкус, — хмыкнул парень, сделал ещё глоток. Протянул руку Эдкевичу, — вставай, а то примерзнешь к земле!

Туристы разлили чай по кружкам. Тощий же боялся пошевелиться. Он не хотел, чтобы на него обращали внимание. Лея заметила, что её ненаглядный сидит в сторонке, скромно ест кашу. Переживания преживаниями, но даже обидеться на него она нормально не могла. Своей кружки у Тощего, как вы помните с первых страниц этой истории, не было — прострелили её. Поэтому девушка, сделав два последних глотка, налила порцию «могильного» чая в свою кружку и отнесла её Худогубкину вместе с конфетой, которой угостил её Могильников.

— Спасибо, Миша, что заступился за меня, — произнесла Лея и мило улыбнулась. Тощий, смущаясь, взял кружку с чаем, но конфету брать не стал, хоть и очень хотелось. Стыдно ему было. Поступил, как джентльмен, предложил, чтобы девушка сама ее съела. Лея засветилась от радости и насильно вложила конфету ему в руки, вернулась на свое место. Элина наблюдала за этим со стороны и в какой-то момент тоже заулыбалась, слишком уж милой ей показалась «амурная» картина.

— Что за чай такой необычный по вкусу, Олег Уюкович? — решилась спросить Кира, рассматривая чаинки в кружке.

— Капитан полиции однажды привез мне мешочек с этим чаем. Решил взять его в поход, какой-то Хунь-Пунь вроде, — ответил Могильников.

Кира с Эдкевичем прыснули.

— Какой Хунь? — переспросил Эдкевич.

— Пунь, — сурово ответил Могильников. Причем так уверенно, серьезно ответил, что шутить и смеяться более никто не рискнул, словно название чая разом утратило свои смехотворные качества.

Вернулся Роман Александрович с кружкой и миской. В котелке с кашей остались только подгоревшие комочки и с «гулькин нос» не подгоревшей каши в черпаке. Её-то Валенов и положил себе в миску. Посмотрел