Пошутил я! — крикнул ему вслед Эдкевич, но Могильников уже ничего не слышал. Когда он залетел в палатку, то увидел, что Валенов спит буквой «зю», с открытым ртом, сбросив с себя спальный мешок. А Дарьян… Дарьян, казалось, даже не дышал, лежал неподвижно. Могильников старший кинулся к Могильникову младшему и принялся его трясти…

— Мужик, ты с ума сошел? — произнес Дарьян, когда Могильников легко перевернул его на спину. — Я понимаю, что пора бы вставать, но я, в общем-то, болен! Не надо из меня органы на свои опыты вытряхивать.

— А я подумал… — Олег Уюкович вздохнул с облегчением.

— Что я мешок с конфетами? Или в вашем случае — спиртовая бочка? — нахамил Дарьян.

— Как самочувствие? — спросил Могильников.

— Лучше… А теперь не изволите ли оставить меня в покое и дать подремать ещё полчаса? — нахально заявил Покровский.

Могильников вылез из палатки. Конечно же, после такой неудачной шутки, сделать удачный кадр у Эдкевича не получилось — Олег Уюкович забросил его фотоаппарат на дерево. Почти все время завтрака парень провел в попытках вернуть камеру. Один раз даже почти добрался, но упал. После падения решил ненадолго оставить попытки.

Проснулся Тощий, не аккуратно потянулся — палатка упала на него.

— Потолок упал! — то ли пошутил, то ли позвал он на помощь. Лея и Кира кинулись помогать.

К костру с мисками и кружками подошли Элина и Юля. Сели. Элина положила по черпаку каши из котелка себе и Юле. Та несколько раз помешала свой завтрак в тарелке, попробовала, скривила лицо, поставила миску на землю:

— Я это есть не буду! Несладкая, горчит… Хоть бы изюм добавили!

Элина шепнула: «Тише…»

— Что тише? Не умеешь готовить, не берись! — фыркнула она.

Могильников поставил свою тарелку на землю и направился к Юле.

— Что, бить меня будете теперь? Рискните здоровьем, я вас сразу засужу! — пригрозила с дрожью в голосе Юля.

Могильников молча взял тарелку Юли и выкинул её в озеро.

Девушка аж подскочила от возмущения:

— Да вы, да ты… С ума сошли! Я из чего теперь есть-то буду? — и побежала к озеру.

Могильников молча вернулся на свое место.

Элина пробормотала вполголоса: «Говорила же — тише… Человек старался, готовил».

— Это полевая каша, а не ресторанная жратва, — прорычал патологоанатом.

— Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, — поблагодарила его Элина, — но то, что вы тарелку Юли в озеро выкинули… Это перебор!

— Что за шум, почему «буренка» миску свою из воды вылавливает? — подошла Кира, вытирая лицо полотенцем.

— Юле каша Олега Уюковича не понравилась, — ответила Элина.

— Суровый вы человек, товарищ Могильников, — хмыкнула Кира, обратила внимание на второй котелок, — вы и котелок из озера достали? — удивилась.

— Угу, — проскрипел Могильников.

— Так вот почему у вас волосы мокрые! Цены вам нет, Олег Уюкович! — восхитилась Элина. Удивительное дело, Могильников даже румянцем покрылся от похвалы. Да, ничто человеческое и патологоанатомам не чуждо…

Из палатки выполз Дарьян, бледный, как поганка. Одет он был в свитер Могильникова.

— Утро доброе всем, — жутким, слегка хриплым голосом протянул он.

Все, кроме Могильникова, Юли и Романа поздоровались в ответ.

— Что за паника тут у вас? — спросил Дарьян.

— Бурёнка миску выронила… Скажи лучше, как твоё здоровье? Сильно кашлял ночью? — поинтересовалась Кира.

— Лучше, но простыл я сильно. Олег Уюкович, спасибо вам… за помощь, — Дарьян повернулся к Могильникову.

— Не за что, — ответил тот. — Бери тарелку, наливай чай, завтракай.

— Я не голоден, — похрипел Дарьян в ответ.

— Ешь, сказал! — свирепо припечатал Могильников, почувствовав, что внимание всех устремилось к нему. Продолжил: — Тебе нужна энергия, чтобы выздороветь.

— У вас явные сложности с коммуникабельностью, Олег Уюкович, — ответил парень, достал из кармана штанов сигаретку и потянул её ко рту.

— Может, повременишь пока с курением? — рявкнул Могильников. — Тебе поправиться бы сначала.

— Ерунда, — отмахнулся Дарьян и закинул сигарету в рот.

Могильников поставил кружку с чаем на землю:

— Давай, помогу прекратить! — предложил он, поднялся, подошёл к Дарьяну, выхватил у него из рук пачку сигарету и кинул её в костер. Сел обратно.

— Ты что творишь? — вспыхнул Дарьян, кинулся к огню спасать свою пачку, но спасать уже было нечего — огонь патологоанатом развел очень качественный! Раз, и нет сигарет.

— Это была последняя пачка, имбицил! — заорал Дарьян.

— Никогда не поздно бросить курить, — спокойно произнес довольный собой Могильников.

Дарьян рассвирепел. Если к его жуткому хриплому голосу добавить ещё и неистовую агрессию, получится адская смесь Могильникова с чем-то немыслимым из темной стороны Вселенной.

Парень выхватил из рук патологоанатома кружку:

— Думаешь, я боюсь тебя?

Могильников зарычал, поднялся со стула. Подбежала Кира, бросив полотенце на голову Элины и, частично, на тарелку с кашей. Встала между Дарьяном и Могильниковым.

— Стоп! Проснуться не успели — уже ругаться начали! — остановила их девушка.

— Пусть перебьют друг друга и все. Может, хоть Франкенштейн этот перестанет считать себя пупом земли! — закричала Юля, вернувшись от озера с тарелкой в руках. — Пластиковая была, не успела утонуть!

— Буренка, закрой свой рот! — оскалилась на неё Кира. А Дарьян с Могильниковым смотрели в глаза друг другу, причем у парня начало подергиваться веко.

— Я не нуждаюсь в твоем комментарии, дура детдомовская! — гордо заявила Юля.

Кира закрыла глаза и проговорила вслух:

— Видит Бог, я пыталась себя сдерживать, — забыв про Могильникова с Дарьяном, она двинулась в сторону Юли.

Теперь в разборки вмешалась Элина. Встала между Кирой и Юлей:

— Хватит!

— Отойди! Я разок ударю ее максимально больно и успокоюсь! — кричала Кира.

— Парень, сядь на место, по-хорошему тебя прошу. О твоем же здоровье забочусь! — рычал Могильников.

— А ты что, дядя, отец мне? Кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать? Может, мне на жизнь наплевать свою и что с того? Хочу — курю! Не хочу — не курю! — орал Дарьян.

— Я даже не собираюсь это комментировать, сопляк, — ответил Могильников и сел обратно на свой рыбацкий стульчик. Озверев, Дарьян толкнул стульчик ногой, Олег Уюкович повалился назад. Зря Дарьян это сделал. Не столько дерзость и наглость парня давили на Могильникова, сколько черная неблагодарность за его заботу. Конечно, он бы ни за что не покалечил своего сына, но влепить Дарьяну отцовский подзатыльник — с превеликим желанием.

В конфликт вмешалась вся группа, кроме руководителя — он спал. Эдкевич… Никто не знает, почему он бросился разнимать именно девушек. Лея ринулась к Могильникову с Дарьяном. Тощий не знал, кому и чем помочь. Лея встала между мужчинами, надеясь, что уж хрупкую беззащитную девушку они не обидят. Но патологоанатом, поддавшись злости, оттолкнул её. Лея упала. Не ушиблась, не переживайте, дорогие читатели.

Как