Между тем саисские цари бросали жадные взгляды на древние владения Египта в Азии, и, когда Априй (Хаабра египтян, или Хофра евреев) в начале 588 г. до н. э. наследовал своему отцу Псамметиху II, он немедленно вернулся к древним проектам своего дома относительно их восстановления. Уже при Нехао в 597 г. до н. э., как мы видели, Навуходоносор должен был идти на Иерусалим вследствие восстания Иоакима – событие, в котором Нехао, быть может, принимал тайное участие. В следующем году несчастный город сдался, и около 9 или 10 тысяч лучших граждан были переселены в Вавилонию; в Иудее же никого не осталось, кроме «бедного народа земли» (4 Цар., 24: 14). Зедекия, дядя Иоакима, был поставлен Навуходоносором царем над сокрушенной страной. После девяти лет царствования он восстал против Вавилона. Основания такой неразумной политики нам вполне понятны. Его восстание совпадает по времени со вступлением на престол Априя. Тир и Сидон, Моав и Аммон также прислали к иудейскому царю своих эмиссаров, и, когда к этому еще присоединилось веское влияние Априя, колебавшийся Зедекия не мог больше противиться и скрепя сердце соединился с прочими, желавшими сбросить владычество Вавилона. События, следовавшие прежде за подобными восстаниями против ассирийского владычества, имели место и теперь при господстве Вавилона: союзники оказались не в состоянии быстро сосредоточить свои силы для совместных действий. Априй сделал это для них невозможным вследствие того, что напал на Тир и Сидон. Он отправил экспедицию, которая должна была попытаться завоевать север с моря, и при этом, быть может, он надеялся встретить Навуходоносора на Евфрате, как некогда его дед Нехао. Он дал победоносное морское сражение жителям Тира и Кипра и высадил достаточно войск, чтобы взять Сидон, после чего сдались и другие финикийские города. Возможно также, что он надеялся таким путем отвлечь Навуходоносора от юга, где в начале 587 г. до н. э. появилась часть его армии, или отрезать это южное войско, в то время действовавшее против Иерусалима; и если так, то движение было задумано блестяще. Но ему не удалось достаточно продвинуться вперед, чтобы сделать что-либо внутри страны; что же касается Навуходоносора, то он основал базу своих операций далеко на севере, в Рибле на Оронте, откуда он мог без тревоги следить за действиями египтян. Его враги взаимно истощали друг друга, и, если бы Априй двинулся вглубь страны, Навуходоносор быстро мог бы преградить ему путь, выдвинув армию из Рибле. Быть может, к периоду этого краткого господства фараона в Финикии должны мы отнести обломки египетских памятников, часть каменных статуй, алтари и осколки исписанного камня Саисской эпохи, найденные Ренаном в Арваде, Тире и Сидоне. В это же время фараон, по-видимому, временно владел также и частью Ливана.

Когда весной 586 г. до н. э. войска Априя в последний раз появились на юге, угрожая вавилонскому отряду, осаждавшему Иерусалим, они принесли городу, окруженному неприятелями, только минутное облегчение, ибо египетские войска вновь оказались не в состоянии бороться с азиатскими армиями. Вполне возможно, что Априй отказался, и притом без всякой борьбы, от своих притязаний на Палестину. Так блестяще подтвердились предсказания Иеремии, неустанно доказывавшего все безумие рассчитывать на поддержку Египта, но несчастный пророк дорого заплатил за трезвость своих политических взглядов и едва мог спасти свою жизнь. Летом 586 г. до н. э. Иерусалим пал. Он был срыт до основания, и бесславный Зедекия, доставленный в лагерь Навуходоносора под Рибле, был ослеплен после того, как он присутствовал при убийстве своих сыновей. Иудейская нация окончила свое существование, но решительного удара, который сломил бы могущество Египта, повинного в мятеже, не было нанесено. Прошло еще много лет, прежде чем Навуходоносор мог что-либо предпринять в этом направлении; сначала он должен был наказать Тир, который сопротивлялся 13 лет и сдался лишь в 573 г. до н. э.

Несмотря на неудачу в Азии, Априй имел полный успех во внутреннем управлении государством, и Египет процветал так, как это было лишь при его великом деде, основателе Нового царства. Он получал доходы с запада, из области оазисов, и в северном оазисе его чиновник Уахибранофер построил храм. Но трагический конец, откуда нельзя было его ожидать, подстерегал царя посреди его богатств и великолепия. Ему было чрезвычайно трудно сдерживать свои многонациональные войска. Однажды ливийцы, греки и сирийцы сделали попытку дезертировать и переселиться в Нубию, подобно тому как это сделал один отряд в дни Псамметиха I. Невозможно определить, сколько воинов принимало участие в возмущении против Априя. Но их было достаточно много, чтобы возбудить сильное беспокойство царя, и отчет о событии ясно говорит, что «его величество испугался». Когда дезертиры приблизились к первым порогам, губернатору Асуана Несухору, хитрому чиновнику, удалось отговорить их и вернуть к царю, который затем их наказал. Другой случай недовольства среди туземного военного класса окончился не столь удачно. Новое греческое поселение в Кирене развилось в цветущее государство и начало угрожать Ливии, расположенной между Киреной и Египтом. Априй счел благоразумным помешать развитию греческой колонии и послал на помощь ливийцам отряд египетских войск, среди которых, разумеется, не было ни одного греческого наемника. Презирая своих противников, египтяне беспечно подвигались вперед, но киренские греки разбили их и почти уничтожили. Раздраженные своим поражением египтяне пришли в страшный гнев против Априя и решили, что он послал их против Кирены, чтобы от них избавиться. В результате произошло восстание военного класса, принявшее опасные размеры. Априй поручил Яхмосу, или Амасису, как его называет Геродот, родственнику царского дома, успокоить мятежников и склонить их к подчинению. Амасис был камергером, или маршалом, дворца, и кроме этой должности он еще занимал важное судейское положение. Это был человек необычайно хитрый и проницательный, и его назначение как раз в этот момент могло повести как к спасению, так и к гибели Априя. Амасис так искусно использовал положение, что недовольные солдаты вскоре провозгласили его царем, и гонец, посланный Априем к изменнику с приказанием вернуться, был отослан назад с оскорблениями и поношениями. Разъяренный фараон оказался настолько неразумен, что излил свой гнев на несчастного гонца, у которого, несмотря на то что он занимал высокое положение, немедленно были отрезаны нос и уши. Увидев, что их сотоварищ так несправедливо наказан, многие из вельмож и приверженцев Априя покинули его и приняли сторону Амасиса. Геродот рассказывает, что затем произошла битва, во время которой греческие наемники Априя, потерпев большой урон от войск Амасиса, были разбиты, и Априй попал в плен. Возможно, он смешивает эту битву с позднейшей, которая, как нам известно из документа того времени, произошла между войсками обоих соперников. Как бы то ни было, Амасис, хотя и обошелся с Априем очень мягко и не сверг его с престола, наложил сильную руку на скипетр. Он стал соправителем Априя, игравшего с тех пор, несомненно, лишь незначительную роль. До нас дошел памятник, на котором изображены оба правителя вместе. Наряду с картушем, который принял теперь Амасис, он продолжал носить старые титулы, присвоенные его прежним, менее высоким должностям. Но на третий год совместного правления между Амасисом и Априем возобновилась борьба. По словам Геродота, Априй заручился поддержкой греков и с армией греческих наемников в сопровождении флота двинулся с севера на Саис. Амасис быстро собрал свои силы, напал на Априя и, обратив его армию и его самого в бегство, полностью рассеял врагов. Так как они продолжали в течение нескольких месяцев опустошать север и наводняли дороги, живя, разумеется, грабежом, Амасис отправил против них войско. По-видимому, Априй тем временем бежал. Как бы то ни было, он был убит во время преследования грабительских банд в то время, когда укрывался на одном из уцелевших судов своего флота. Амасис похоронил его, как подобает царю, среди его предков в Саисе и установил в честь него посмертные приношения, обеспечив их щедрыми вкладами.