смысл его слов. «О чем он говорит, – думала она. – Об императоре? Но к чему это? О генерале Адлерберге. А этот откуда взялся?.. И кто женится на Екатерине?..»

Сцена французского водевиля, сыгранная Дантесом с элементами французской трагедии, произвела на Наташу несколько большее впечатление, чем рассчитывал их исполнитель. Наташа решительно ничего не понимала. А он продолжал нагнетать страсти. Опасность грозит им обоим. Если его сошлют в Сибирь, он не перенесет разлуки с ней. Так уж лучше жениться на Екатерине… женитьба ведь не изменит их отношений?..

Мысли о вероломстве Дантеса снова начали проникать в сознание Натали.

Тетушка смотрела на любимую племянницу и не узнавала ее: она привычно улыбалась, но улыбка эта была какой-то неестественной, губы кривило… Казалось, она вот-вот расплачется…

– Тетушка, у меня ужасная мигрень, – сказала она совсем тихим голосом. – Я поеду домой.

Дома все сели обедать. Коко трещала, не умолкая…

«Неужто и ей все известно, – подумала Наташа. – А вдруг и она сговорилась с ним, и теперь смеются над ней…»

Ей вдруг захотелось крикнуть: «Этому не бывать! Этому никогда не бывать!..»

– Что ты, Таша, сказала, я не расслышала, – обратилась к ней Азинька.

– Тебе послышалось, я ничего не говорила… У меня разыгралась мигрень… Я, пожалуй, пойду к себе, лягу…

После отъезда Пушкина Азинька спросила у Коко:

– Ты не знаешь, что случилось с нашей тихоней?.. Куда она ездила?..

– Не знаю, давай приготовим ей компресс для головы При появлении Азиньки в спальне Наташа подняла голову:

– Пожалуйста, пусть придет Катя…

– Сейчас позову… Но, Таша, зачем удовлетворять ее любопытство? Сначала скажи мне, что случилось?

– Позови Катю!

– Я никого к тебе не позову до тех пор, пока не придешь в себя…

– Прошу всех оставить меня!.. – выдохнула она. – Оставьте все!..

Азинька выдержала несколько минут, а потом вышла, плотно прикрыв дверь спальни.

Вернувшись, она застала Катю за гаданием на картах.

– Как Таша? – спросила она Азиньку.

Та в ответ только пожала плечами. Она сама перестала что-либо понимать…

Вечером все три сестры собрались на бал. Натали, уже веселая и возбужденная, зашла снова в кабинет мужа, который корпел над «Современником».

– Милый, я хочу, чтобы ты посмотрел на мое платье. Как оно тебе?

Оторвав голову от стола, рассеянно сказал:

– Да… Что?.. Платье?.. Превосходно и очень красивое… Прекрасное… Поезжай, я еще поработаю… Веселись на здоровье, но перестань кокетничать с Дантесом. Нас итак с ног до головы опутали сплетнями. Это плохо… Веди себя хорошо.

– Ты мне не веришь? – загнув капризно губу, спросила она.

– Верю, верю, моя прелесть, и люблю… Но с Дантесом будь строже…

И Пушкин снова склонился над столом.

Через короткое время тишина в доме неожиданно была нарушена возвращением сестер с бала. Пушкин ждал, что зайдет Натали и поделится впечатлениями от бала, но этого не произошло.

В кабинет тихо вошла Азинька и сквозь слезы сказала: – Александр Сергеевич, вы только… не пугайтесь… Ничего страшного не произошло… Наташа поссорилась с Дантесом, и мы уехали… Барон вел себя глупо и неприлично…

Пушкин пошел к жене.

– Вот до чего довели тебя балы…

Жена плакала. Она лежала, не раздеваясь, на кровати. Он сел рядом и начал ее утешать.

– Я прошу тебя успокоиться… Не надо плакать… Не надо… Азинька сказала, что ты поссорилась с бароном… Я не удивляюсь. Более того, я ждал, рано или поздно это случится. Ты же ведь не виновата?..

– Виновата… – в истерике забилась Натали, – я многого не понимала и делала глупости… Полетика несколько раз устраивала на своей квартире тайные свидания с Дантесом… Но, клянусь, он вел себя достойно… А сегодня меня начали уговаривать отдаться Дантесу…

Наташа истерично зарыдала. Сбежались сестры…

Пушкину донесли о свиданиях Натали с Дантесом и в доме ее тетки. В голове Пушкина все взорвалось бешенством… Фельдфебельское ухаживание императора, наглое приставание к жене Дантеса, долги, сплетни вокруг его семьи, неудача с журналом… Все это стало для него невыносимым. Капкан власти и «общественного мнения» толпы, презирающей поэта, плотно сжал его горло. Дышать стало невозможно. Надо покончить с этим раз и навсегда… Но просто уйти из жизни будет трусостью и только навлечет на его семью несправедливые нарекания и позор. Он не стал устраивать сцены ревности жене, по доброте души своей считая ее невинной жертвой…

«Нет, я не удавлюсь, – со злобой думал Пушкин. – Свой уход, господа, я украшу трагикомедией, от которой вам станет дурно. Я заставлю ваши подлые души трепетать от страха и унижения…»

Пушкин пригласил к себе Александра Ивановича Тургенева, своего старого друга.

– Что случилось, душа моя? – спросил он Пушкина.

Пушкин прикрыл плотно дверь кабинета.

– Присядь здесь на диване, рядом со мной, и говори не очень громко, – попросил Пушкин.

Несколько минут помолчав, он, как бы еще в нерешительности, наконец заговорил:

– Ты мой самый близкий друг… Я тебе доверяю… В минуту, очень важную для меня, я обращаюсь за помощью именно к тебе. Но прошу заранее, все, о чем я буду говорить, ты поклянешься сохранить в тайне до конца дней своих…

– Александр Сергеевич, я не знаю, что за тайну ты собираешься мне открыть, но клянусь, что она умрет вместе со мной…

– Теперь я спокоен!.. Так вот слушай… Жизнь моя пришла к такому пределу, за которым ее больше не существует… – взволновано заговорил Пушкин. – Не будем говорить о причинах… Я сам виноват во всем… Эти слухи о связях моей жены с царем и с этим конюхом, Дантесом, превращают меня, надеюсь, не последнего человека в России, в посмешище. Выход из этого позорного состояния один – дуэль, на которой или меня убьют, или за дуэль царь меня сошлет снова в деревню… Царь не стыдится читать семейные письма, которые тащат ему, нарушая почтовую тайну, усердные холопы. Обрядил меня, Александра Пушкина, в шутовской придворный кафтан и, пользуясь безнаказанностью, строит куры Наташе… Царя на дуэль вызвать, конечно, я не могу. Есть этот конюх, пошлый французишка… Но надо сделать так, чтобы царь понял, что главной причиной дуэли является он и его «голубые» штучки в отношении моей жены…

– Ты затеваешь опасную игру, друг мой, – с тревогой в голосе сказал Тургенев.

– Поверь, – горячо заговорил Пушкин, – я так жить больше не могу. Надо разорвать этот порочный круг… Я тебя прошу об одном одолжении… Я все продумал… Вот возьми текст письма, которое я тебя прошу тайно изготовить экземпляров 8–10, у тебя для этого есть все возможности, и список адресов, по которым надо их разослать. Это мой адрес и адреса моих самых близких