осмотрела тёмную балку. В щелях копошились какие-то насекомые, и я невольно передёрнула плечами от отвращения. Однако я всё-таки сама перенеслась сюда, и мне хотелось осмотреться, потому я пошла вперёд, нервно поглядывая на нависающие надо мной верхние этажи ветхих строений, грозящие обрушиться в любой момент. Было очень тихо. Я слышала только свои шаги и, кажется, напряжённый стук своего сердца. Дойдя до конца улицы, я остановилась на краю небольшой площади, к которой сходились такие же грязные узкие улочки. Теперь я заметила, что окна домов на них выбиты вместе с рамами, а кое-где на одной петле ещё висели покосившиеся дырявые ставни. В центре площади стоял полуразвалившийся эшафот, а на нём — виселица. В петле всё ещё висела верхняя половина скелета в тёмных лохмотьях.

— Ты серьёзно? — спросила я, обернувшись. Джулиан с мрачным удовлетворением осматривался по сторонам, видимо, не замечая ничего неприятного. — Ты хочешь, чтоб я осталась вот здесь, пока ты будешь искать Ноттингема? Я — вот здесь? Одна? Или это всё-таки шутка?

— Нет, это не шутка. Но давай попробуем что-нибудь ещё, если здесь тебе так уж не нравится?

— Можно что-нибудь без трупов и грязи?

— Это сложно, но я попробую... — он поднял голову и посмотрел в мрачные небеса. — Нашёл, кажется.

— Я на тебя надеюсь, — на всякий случай соврала я, и закрыла глаза.

Первое, что я увидела, был бледно-голубой свет, лившийся сверху где-то впереди, из него свисали острые клыки сталактитов, потому что проникал он в большую пещеру сквозь пролом в потолке. Снизу, как в пасти легендарного чудовища вздымались навстречу ему такие же острые зубы сталагмитов. Я стояла на каменном полу, на котором, хотя бы не было гнилых луж и грязи. Но прямо в лицо мне от этой мертвенной голубизны веяло сковывающим холодом, а сзади вдруг начало припекать, и я обернулась. Прямо за моей спиной, на расстоянии около ста метров в отвесной стене располагались три узких стрельчатых окна, из которых мощными струями вырывалось жаркое красноватое пламя. Я невольно закашлялась, потому что кислорода здесь явно было недостаточно для дыхания.

— Не говори ерунды, — проворчал Джулиан, зачарованно смотревший на пламя. — Ангелам не нужен кислород для дыхания.

— А Ноттингему? — воскликнула я.

— Опять не нравится! — прорычал он и его зрачки полыхнули гневным пламенем едва ли не ярче того, что горело в стене пещеры. — Тебе и не может здесь нравится, потому что ты из других сфер. А это — Тьма! Тут нет ничего красивого и приятного, от слова «совсем»! Почти...

Он сбавил обороты, заметив, что начал раздражаться. Ему, кажется, тут нравилось, и он был огорчён тем, что я не разделяла его чувств.

— Ладно, — вздохнул он. — Попробуй найти что-нибудь сама. Закрой глаза и поищи. Здесь это легче, чем в пределах реального мира. Думаю, что ты без труда найдёшь ближайшие капсулы. Заодно поупражняешься в ясновидении.

Я мрачно посмотрела на него и закрыла глаза. Из-за ревущего передо мной пламени я какое-то время видела только красный свет, который постепенно светлел. Я даже удивилась, что могу видеть такой лучезарный свет в тёмной пещере. Потом я заметила, что этот свет неоднороден, а напоминает белые облака, которые постепенно начали рассеиваться и за ними открылся подёрнутый лёгкой дымкой высокий склон горы, поросший маленькими изогнутыми соснами с изысканными пышными кронами, каждая — готовый бонсай. Между ними струились серебряные каскады тонких водопадов, и вился причудливый красноватый серпантин горной дороги, по которой медленно двигалось стадо каких-то белых животных. Сверху хлынул жемчужный свет, и всё вокруг наполнилось им. Там, выше, располагалось изумительное по глубине и прозрачности небо, в котором медленно перетекали голубые, розовые и золотистые тона, изысканно подсвечивающие невесомые облака. Я опустила голову и увидела густую изумрудную траву, в которой пестрели алые, аквамариновые, фиолетовые и солнечно-жёлтые цветы. Я уже почти ощутила прохладу и аромат окружающего воздуха, как вдруг кто-то схватил меня за плечо и выдернул обратно в ту душную пещеру между пламенем и ледяным дыханием бездны.

— Ты куда собралась? — воскликнул Джулиан возмущённо. — Это уже не Тьма. Как тебе вообще удалось разглядеть это отсюда? Впрочем, не исключено, что у тебя органы чувств естественно настроены на...

— Мне там понравилось! — капризно, едва не со слезами заявила я.

— Ещё бы! Это уже область Света! Он так же как Тьма притягивает к себе миры, родившиеся в головах людей, но в его случае — в момент медитации и молитвы тех, кто полагал, что может увидеть Небеса. Как Тьма сохраняет в своей глубине отпечатки наиболее удачных и соответствующих ей фантазий, так и Свет бережно хранит в своём лоне подобные творения, соответствующие ему. То, что ты видела, — одна из капсул, хранящихся в непосредственной близости от затомиса, который вы называете Шан-Ти.

— Небесный Китай? — переспросила я, и мне почему-то стало грустно. — Я хочу туда, Джулиан. Ну, почему мы не можем провернуть всё там? Ну, не испугается Ноттингем, но проникнется лучшими чувствами, и моё явление там будет всё равно впечатляющим.

— Одна маленькая деталь, если ты позволишь, — поморщился он. — Хочу напомнить, что я не могу появляться в пределах Света без ущерба для себя. И тем более не могу привести туда живого человека. Потому тебе придётся согласиться на один из предложенных мною вариантов. Или просто лететь к Ноттингему и в реальном мире взывать к его чувствам. Но я не уверен, что у тебя получится.

— Ладно, — смирилась я. — Но давай всё-таки выберем что-нибудь другое, иначе сразу отсюда Ноттингема придётся отправить в реанимацию с диагнозом асфиксия.

— Хорошо, что ты хочешь?

— Ну, что-нибудь готичное, но...

— Ясно, кладбища и руины не предлагать, — мрачно усмехнулся он и кивнул. — Есть кое-что на примете. Закрывай глаза, будем смотреть.

Глава 15

Джеймс Ноттингем стоял возле дверей трактира под широким дощатым навесом, прикрывающим вход от нудно моросящего ночного дождя. Он находился во втором оборонном кольце луара и задумчиво наблюдал за проходящей мимо колонной наёмников, направлявшейся к воротам. Он ощущал пронизывающее холодный воздух тревожное ожидание войны, боли и смерти. Может, причиной тому были решительные и сумрачные лица проходящих мимо пехотинцев и лучников, следующих на свои позиции за стенами города, и молча провожающих их горожан. Ему было неспокойно, и всё же