Добрянков. Сидел за столом с витязями финскими, угорскими, болгарскими, кавказскими и греческими Дунай Иванович – трагической судьбы богатырь из Западной Руси. Сидел тут не менее трагический красавец из южных окрестностей Киева Чурила Пленкович. Оба они стали жертвами любви. Свободен от нее был спесивый богатырь Дюк Степанович, хваставший чудесным конем и несметными богатствами из родной Индии. Другой богатый гость, морской купец Соловей Будимирович, зря не хвастал, зато любой работы не боялся и всего добивался – даже руки племянницы князя Забавы Путятишны. Был здесь и Алеша Попович, сын священника из Ростова-Мерского, удалой, сметливый, находчивый и остроумный, хотя и над девицами насмешливый. Победитель Тугарина Змеевича, который прямо на пиру клал голову на грудь жены князя Владимира, товарищ Добрыни и Ильи в пограничных подвигах, успокоился в своих похождениях с женами и девами, лишь женившись на Аленушке… Хотя сказители былин в этом не уверены.

Из круга этих славных дружинников выпадали новгородцы. В былинах они – нестерпимые хвастуны и индивидуалисты. В самом деле: Василий Буслаев, прежде чем остепениться и отправиться в Иерусалим, со своей буйной ватагой бросил вызов всему Великому Новгороду. А поскольку он был настоящим богатырем, то действительно побил виднейших мужей скопом на мосту через Волхов. Только вмешательство его матери, матерой вдовы Амелфы Тимофеевны, единственной, кого Вася слушал, спасло вообще всех мужей города от избиения богатырем и двадцатью девятью его молодцами. Разбогатевший на морской торговле гусляр Садко бился об заклад, что три дня будет скупать товары Великого Новгорода, сколько бы и откуда бы их ни привозили. И по одной версии скупил все, вплоть до битых горшков, по другой – ему лишь чуток недостало средств. Однако сила и доблесть в былинах везде важнее денег. В споре морского царя с царицей, что на Руси дороже – золото или булат, Садко однозначно выбрал булат.

Пересечение северного эпоса с киевской историей ученые относят к 1118 году, когда новгородских бояр вызвали в Киев, чтобы заставить присягнуть на верность внуку Мономаха Всеволоду. Некоторых из них пришлось заточить за непокорство князю и хвастливые заявления о превосходстве Новгорода (во многом правдивые и потому нестерпимо обидные). Вот как, по рассказу былины, говорил на княжьем пиру один из узников, сотник Ставр Годинович (которого потом молода жена еле вызволила из «погребов глубоких»):

Ой, глупые бояре, неразумные,

Они хвалятся градом Киевом…

А что за ограда во Киеве

У ласкова князя Володимера?

У меня ли, у Ставра, широкий двор

Не хуже будет города Киева!

В самом Киеве наиболее популярным стал отрицавший княжеско-дружинную традицию богатырь Илья Муромец, крестьянин села Карачарова. Этот герой пограничных сражений не любил княжеских застолий, предпочитая гулять в городских кабаках. В былинах он не умеет говорить красиво, не играет на гуслях и не складывает песен, избегает тешиться на поединках, чтобы не покалечить товарищей. При всей доброте характера Илья резко противопоставляет себя даже идеализированной в эпосе структуре власти. Он не ищет земель и богатств. Он настолько презирает почести, что даже на пиру не хвастает. Он молча сидит на лавке, когда князь Владимир советуется с дружиной об устройстве земли, о войне и законах. Он, как бы сейчас сказали, «несистемен» и непокорен. Его то и дело бросают в «погреба глубокие» за размолвки с князем.

Вместе с тем Илья – первый среди богатырей. Он старший, абсолютный моральный авторитет, главный защитник Руси. Соловьи и прочие разбойники, Калины цари, Тугарины и Идолища Поганые не спасаются от его меча и палицы. Да только душно ему в Киеве, не переносит он атмосферы власти дружинной и княжеской. В летописях Илья справедливо не упомянут: осуждая власть в частностях, летописцы были далеки от ее отрицания, которое заметно в былинах. Зато о богатыре «Илье (Jlias) русском» упоминается в немецких поэмах и героическом эпосе XIII века.

Илья не только защищает Русь от нашествий извне, но и охраняет ее от внутренних разбойников. Проблема грабежей на дорогах, которые из-за бандитских шаек временами совсем зарастали, на просторах Руси была всегда. Борьба с разбоями была важной обязанностью князей, которые должны были держать торговые пути открытыми. В былинах князья делают это плохо. Древнейший сказитель, как и сказители былин, не упустил случая посмеяться над князем Владимиром Святославичем, который, крестившись и живя «в страхе Божьем», решил разбойников миловать, беря за их преступления штраф-виру. «И умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: “Вот умножились разбойники; почему не казнишь их?” Он же ответил: “Боюсь греха”. Они же сказали ему: “Ты поставлен Богом для наказания злым, а добрым на милость. Следует тебе казнить разбойников, но расследовав”. Владимир же отверг виры и начал наказывать разбойников. И сказали епископы и старцы (монахи. – А. Б.): “Войн много у нас; если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней”. И сказал Владимир: “Пусть так”. И жил Владимир по заветам деда и отца» – видимо, беря с преступников виру вместо их казни. Даже богатырь Илья в былине не пристукнул на месте Соловья-разбойника, Одихмантьева сына, который 30 лет сидел на пути от Чернигова к Киеву через Брынские леса. Нет, Илья привез его в Киев-град, и только когда князь от посвиста злодея в испуге спрятался, свез разбойника в чисто поле и срубил ему буйну голову:

Тебе полно-тко свистать да по-соловьему,

Тебе полно-тко кричать да по-звериному,

Тебе полно-тко слезить да отцей-матерей,

Тебе полно-тко вдовить да жен молодыих,

Тебе полно-тко спущать-то сиротать да малых детушек.

Эпический Илья Муромец выразил суть богатырских былин. Герой, независимо от рода-племени, знатный или от сохи, как Микула Селянинович, сокрушает любые препятствия и побеждает всех, реальных и волшебных, врагов Русской земли. Многие события последующих времен (особенно княжения Владимира Мономаха) перенесены сказителями ко двору Владимира, как западные предания перемещают героев к круглому столу короля Артура. Но описанные в русских былинах заставы богатырские – действительно творение князя Владимира Святославича, укреплять которые продолжали его потомки[207]. И непрерывные, из века в век, сражения на рубежах Руси давали реальную основу для гордости за героизм их защитников.

По четырем рекам, пересекающим степи и впадающим в Днепр слева, построил Владимир города и крепости, призвав в них воинов со всей Русской земли. Первыми встречали печенегов крепости на реке Суле; главная из них звалась Воинь. Следующая линия обороны шла по Трубежу, где на главном броде стоял град Переяславль. Пути к Чернигову прикрывались оборонительными линиями по рекам Остру и Десне. На правом берегу Днепра стояла на горе крепость Витичев. Дальше прямую дорогу к Киеву преграждали