крепости вдоль реки Стугны, соединенные валом. Позади них, на речке Ирпени, была выстроена большая крепость Белгород. А заставы, на которых служили и совершали свои подвиги былинные богатыри, уходили далеко в степи, в самые пасти многоглавого змея, как изображали кочевников в русских сказках. И не зря. Не всегда богатырям удавалось предупредить о набеге и сдерживать врага, покуда соберет князь воинство. Не раз гибли заставы и горели крепости. Не раз огненный змей из горящих весей полз к стольному граду Киеву и обрушивался на Чернигов.

Тогда уже все богатыри вставали из-за бело дубовых столов и рубили в поле орды кочевников. Мало их имен отразилось в летописях, которые старались выделить роль князей. Но былины помогают нам понять, что первенство князя часто было символическим. Владимир Красное Солнышко мог приехать во владения красавца Чурилы Пленковича под Киевом и обнаружить, что у того и дружины больше, и ведет он себя как независимый владетель. А гость Соловей Будимирович не уступает князю богатством. Так и было на Руси. Даже в ограниченном изложении летописей видно, что в совете Владимира Святого первым был его дядя Добрыня Малкович. В Киеве, по Житию Владимира, воинами командовал Олег, известный в летописях по прозвищу Волчий Хвост. На создание Древнейшего сказания, из которого летописцы и мы с вами черпаем основные знания по истории X века, оказал влияние видный в дружине при Владимире и после него Мстиша, брат начавшего первую усобицу Люта и сын того самого Свенельда, который командовал воинами при Игоре и Святославе. Не исчез и воевода Ярополка Блуд – при Владимире он стал воспитателем будущего победителя в новой войне братьев, Ярослава. Такие могучие воины, настоящие богатыри, правили на Руси именем князя. Совершали они и многочисленные завоевательные походы, самым знаменитым из которых стал поход за верой в Крым, на Херсонес.

Особняком стоят скандинавские воины и воеводы, безусловно, сидевшие за столом Владимира Красное Солнышко. Вернувшись домой, они изумляли сказителей саг хвастливыми речами о своих подвигах в междоусобных битвах князей, сражениях против печенегов, ляхов и прочих ворогов. Отважным дружинником князя Владимира был Олаф Трюггвасон. Он бежал на Русь девятилетним мальчиком в 992 году и возмужал за девять лет жизни среди русских богатырей. Сложенная в его честь «Сага об Олафе Трюггвасоне» рассказывает, явно с его слов, что «Вальдимар конунг сделал его начальником войска, которое он посылал на защиту своей страны». В другой саге («Саге Одда») Олаф, первым начавший крестить норвежцев, поведал, что это он, сходив к ромеям и приняв христианство, обратил в правую веру Владимира и его жену. Кстати, по «Саге об Олафе», покинуть Русь восемнадцатилетний герой должен был из-за тесных отношений с женой князя Аллогией. Северные сказители не знали, что у Владимира было много жен и наложниц, но это не мешало им гордиться тем, что скандинавский «пострел везде поспел»[208].

В исландской «Саге о Бьёрне» герой около 1009 года вышел из рядов войска Владимира под Киевом, чтобы сразиться с русским князем Кальдимаром, приведшим с собой видимо-невидимо печенегов: «…когда Бьёрн был в Гардарики у Вальдимара конунга, случилось, что в страну ту пришла неодолимая рать, и был во главе ее витязь тот, который звался Кальдимар, рослый и сильный, близкий родич конунга, величайший воин, умелый в борьбе и очень смелый; и говорили о них, что они имеют одинаковое право на княжество, Вальдимар конунг и витязь; тот потому не получил то княжество, что он был моложе, а потому он занимался набегами, чтобы добыть себе славу, и не было другого воина, такого же знаменитого, как он, в то время на Востоке». Естественно, что все, кроме Бьёрна, побоялись выйти на поединок с богатырем, у которого был меч «Меринг, лучшая из драгоценностей». Исландский герой получил много ран, но прикончил врага и спас Киев от разорения[209].

Исландец Бьёрн, то ли пересказав применительно к себе русскую бывальщину, то ли творчески развив сюжет войны Ярослава с Мстиславом Храбрым, был довольно скромен. В «Пряди об Эймунде» из «Саги об Олафе Трюггвасоне» норвежец Эймунд со своим товарищем Рагнаром и шестистами викингами решает все проблемы княжеской усобицы и выступает первым советником князя, хотя происходит дело на Руси или у западных славян, – неясно. Очевидно, Гардарика, как скандинавы именовали Русь, была для них местом сказочным, подобным нашему «Тридевятому царству», где реализовались их смелые фантазии.

Самым знаменитым скандинавом в русской дружине был Харальд Сигурдссон, младший брат короля Норвегии Олафа II, друга Ярослава Мудрого и его жены Ингигерды. После гибели брата в 1030 году пятнадцатилетний Харальд бежал на Русь. Он 15 лет служил на Руси и в империи ромеев, добывая себе богатство и славу, необходимые, чтобы взять в жены возлюбленную, княжну Елизавету Ярославну. Харальд посвящал ей своеобразные скандинавские стихи-«висы», добился ее руки, завоевал для нее Норвегию и храбро сражался, пытаясь завоевать еще Данию и Англию. Что не помешало ему завести любовницу и признать ее сыновей, будущих королей Норвегии, поскольку Елизавета рожала ему только дочерей. «Сага о Харальде Суровом» также изображает героя центром и движущей силой мира, только на этот раз больше ромейского, чем русского[210]. Что не снижает уважение к Харальду как воину и полководцу, достойно проявившему себя на Руси. И дает возможность заглянуть в самосознание скандинавских богатырей при дворе князя Киевского.

Язычество и христианство

Богатыри князя Владимира в былинах – христиане. Но так не было вначале при Владимире Святом, и не все дружинники были крещены даже при Владимире Мономахе. Первым побуждением Владимира Святославича было укрепление на Руси язычества, как это сделали позже западные славяне. Князя можно понять. Единство Руси опиралось на общий интерес русов со славянскими и финно-угорскими племенами и было реализовано в силе – Владимир не останавливался перед ее использованием против восставших племен, вроде радимичей и вятичей, и беспокойных соседей.

Но не меньше силы важна была объединяющая людей вера. Конечно, вера – в живые силы природы, духов и богов, борьбу добра и зла, единого Бога или человеческий разум – самоценная часть духовного богатства человека. Но Владимира вера волновала именно с точки зрения пользы для его государства, и вряд ли можно осуждать за это князя.

Даже в верхушке дружины, среди воевод и богатырей, клявшихся в империи ромеев своим оружием и богом Перуном, единства веры не было. Часть русов приняла христианство и щеголяла, по требованию веры ромеев, окладистыми бородами, в отличие от язычников с подбородками, тщательно выбритыми опасными бритвами (эти складные бритвы, равно как и складные ножи, в том числе с двумя лезвиями, найдены археологами). В представлениях языческого большинства собственные племенные боги