Перед войной министр внутренних дел В.К. Плеве говорил: «Нам нужна меленькая победоносная война». И действительно, после нападения японцев повсеместно возникали, как и в предыдущих войнах, патриотические манифестации. 27 января 1904 г. царь записал в дневнике: «В 4 часа был выход в Собор через переполненные залы к молебну. На возвратном пути были оглушительные крики «ура»! Вообще отовсюду трогательные проявления единодушного подъема духа и негодования против дерзости японцев» [24. С. 193]. Но на сей раз до «единодушного подъема духа» было далеко.

Узнав о войне, профессор Петербургских высших женских курсов предложил устроить молебны о даровании победы. Курсистки же немедленно созвали сходку, на которой единогласно отказались от участия в молебне. Мало того, несколько курсисток послали поздравительную телеграмму… Микадо.

В Баку армянскими революционерами была брошена бомба в армянское духовенство, служившее молебен о победе русского оружия. Результат: двое убитых и несколько раненых.

Поздравительный адрес японскому императору направила и группа петербургских студентов-путейцев. В конце концов Министерство внутренних дел России категорически запретило служащим телеграфа принимать приветственные телеграммы в адрес японского правительства, а имена «подписантов» велело сообщать в местные жандармские управления.

В своих донесениях в Департамент полиции руководители жандармских управлений Бессарабской, Витебской и Могилевской губерний фиксировали «радостное возбуждение» населения в связи с известиями о военных неудачах. В одной из витебских гимназий, когда учитель рассказал о нападении японцев, гимназисты встали с мест и закричали: «Да здравствует Япония!»

В чем же дело? Почему наша левая молодежь так симпатизировала Японии? Увы, и курсистки, и путейцы знали о Японии не больше, чем о папуасах в Новой Гвинее или готтентотах в Африке, о витебских же гимназистах и горячих кавказцах я вообще не говорю.

Всех их «допек» самодержавный строй, доведенный неспособным Николаем до абсурда. Тем не менее японская разведка попыталась использовать революционные движения в своих интересах.

С началом войны японские дипломаты покинули Петербург, но отправились не на далекую родину, а в Стокгольм. Среди них был и японский военный агент (так тогда называли военных атташе) Мотодзиро Ахаси. Он-то и стал в годы войны главным резидентом японской разведки.

Уже через несколько дней после переезда в Стокгольм Акаси наладил связь с известным финским националистом Циллиакусом, и это знакомство действительно оказалось для японца очень полезным. Финские националисты имели обширные, давние и прочные связи в русских и польских революционных и либеральных кругах и сразу ввели Акаси в гущу событий. Благодаря финнам японский резидент впервые осознал, что ему предстоит иметь дело не с каким-то бесформенным движением русских «нигилистов», как он считал до сих пор, а с целым букетом сформировавшихся партий и групп, находившихся к тому же в весьма непростых взаимоотношениях.

В начале марта 1904 г. Акаси с рекомендацией видного финского конституционалиста И. Кастерна на руках отправился в Краков на встречу с Романом Дмовским — журналистом и членом Тайного совета националистической Лиги Народовой, с которой финны поддерживали тесные контакты начиная с 1903 г. Обсуждение возможности участия Лиги в вооруженном восстании закончилось вручением Дмовскому рекомендательных писем к заместителю начальника японского Генерального штаба генералу Г. Комада и одному из руководителей японской разведки генералу Я. Хукусима. В середине мая 1904 г. Дмовский (формально в качестве корреспондента центрального органа Лиги журнала «Пшеглёнд вшехпольски») прибыл в Токио, где по просьбе Комада составил две обширные записки о внутреннем положении России и польском вопросе.

В начале июля 1904 г. в Японию прибывает пан Юзеф Пилсудский (будущий глава Польского государства) с просьбой об оказании материальной помощи польским националистам. Для проведения разведывательной работы, диверсий в тылу русской армии и распропагандирования польских солдат японцы выделили ему 20 тыс. фунтов стерлингов (200 тыс. руб.).

Одним из агентов Акаси стал проживавший в Париже дворянин Г.Г. Деканозов — один из лидеров грузинской партии социалистов-федералистов, революционер. Акаси еженедельно выплачивал Деканозову «на расходы и разъезды» 2050 франков (750 руб.).

Агент охранки Мануйлов, следивший за границей за Акаси, доносил начальству: «Японское правительство при помощи своего агента Акаши дало на приобретение 14 500 ружей различным революционным группам 15 300 фунтов стерлингов, то есть 382 500 франков. Кроме того, им выдано 4000 фунтов (100 000 франков) социалистам-революционерам и на приобретение яхты с содержанием экипажа 4000 фунтов (100 000 франков)».

В середине июля 1905 г. в Швейцарии усилиями Деканозова и анархиста Евгения Бо было закуплено около 25 тыс. старых, снятых с вооружения винтовок и более 4 млн. патронов. Треть этих винтовок и более 1 млн. патронов предназначались для отправки в Россию через Черное море, а остальные — через Балтийское. С помощью торгового агента фирмы «Такада и К°» и некоего англичанина часть оружия и боеприпасов (по разным данным, 15,5–16 тыс. винтовок, 2,5–3 млн. патронов, 2,5–3 тыс. револьверов и 3 т взрывчатых веществ), предназначенных к отправке через Балтику, была перевезена сначала в Роттердам, а затем в Лондон. Стало ясно, что ранее купленные паровые яхты «Сесил» и «Сизн» слишком малы для транспортировки этого груза. Поэтому при посредстве партнера «Такада и К”» Уотта Деканозов дополнительно приобрел пароход «Джон Графтон» водоизмещением 315 т. Сразу же после покупки пароход этот был формально перепродан лондонскому виноторговцу Р. Дикенсону, который, в свою очередь, 28 июля продал его в аренду американцу Мортону. При этом пароход был переименован в «Луну». Для еще большего запутывания возможной слежки устроители предприятия купили у того же Уотта еще один пароход — «Фульхам», переименовали его в «Ункай-Мару» и снабдили документами, удостоверявшими его плавание в Китай.

Сменив 28 июля в голландском порту Флиссинген команду (ее составляли в основном финны и латыши во главе с членом Латышской СДРП Яном Страутмайисом), «Джон Граф-тон» отправился к острову Гернсей, где в течение трех суток в шторм грузился оружием с борта «Ункай-Мару», после чего взял курс на северо-восток. Туда же с грузом оружия под видом увеселительной прогулки отправились яхты, также предварительно проданные подставным лицам.

В конце концов пароход «Джон Графтон» прибыл в Ботнический залив. Там 4 сентября близ Кели и 6 сентября близ Пиетарсаари было выгружено оружие. Однако рано утром 7 сентября пароход налетел на каменистую отмель в 22 км от Якобстадта и после малоуспешных попыток команды выгрузить оружие на близлежащие острова на следующий день был взорван. Конфисковав у местных жителей яхту, команда во главе с последним капитаном судна Дж. Нюландером бежала в Швецию. Треть оружия с парохода была растаскана местными жителями, а остальное забрали прибывшие с большим опозданием жандармы.

В начале сентября 1905 г. на японские деньги был куплен пароход «Сириус» водоизмещением 597 т. 22 сентября «Сириус» вышел из Амстердама и вокруг Европы отправился в Черное море. В трюмах парохода находилось 8,5 тыс. винтовок «Веттерлей» и от 1,2 до 2 млн. патронов к ним. Путь пароход прошел без приключений, и 24 ноября 1905 г. в районе Поти с «Сириуса» на четыре баркаса перегрузили оружие и боеприпасы. Баркасы направились к заранее определенным местам на побережье.