— Приковать эту сучку, — отрывисто бросила она ближайшим к ней стражникам, а затем повернулась к Гекате: — Ты же не веришь Сади?

— Повелитель верит, — тихо произнесла та. — А это очень и очень интересно. — Она сердито зашипела, когда Доротея начала возражать. — Обсудим все с глазу на глаз.

Темная Жрица вошла в свою хижину; Доротея неохотно последовала за ней.

Приковав Сюрреаль к столбу слева от Повелителя, охранники собрали тела своих коллег и, беспокойно поглядывая на окружающую лагерь темноту, наконец вернулись к своим непосредственным обязанностям.

— Твой сын — хладнокровный мерзавец, — тихо произнесла Сюрреаль.

Сэйтан думал о презрении, горевшем в глазах Деймона. Думал о человеке, которого должен был знать очень хорошо, но не знал вовсе. Закрыв глаза, он прислонился затылком к столбу и четко проговорил:

— У меня остался лишь один сын — и он эйрианец.

— Ну, здравствуй, Заноза.

Люцивар повернул голову и увидел, как Деймон медленно скользит из тьмы, кружит вокруг столба и наконец замирает перед ним.

Он внимательно наблюдал за игрой, ожидая знака от брата, что пора нападать. Зачарованные цепи не удержали бы его сами по себе, и, в отличие от Сэйтана, боль, причиняемая Кольцом Повиновения, не заставляла Люцивара сразу же опуститься на колени — по крайней мере, она не выпивала силы так, как у Повелителя. Нет, его заставило сидеть на месте другое соображение — угроза расправы над Мэриан и Деймонаром. В отдаленной хибаре, которые заменяли тюрьмы, всегда находился охранник, которому было приказано убить его жену и сына, если эйрианец вдруг вырвется на свободу. Поэтому он ждал — и, с удвоенной энергией после того, как Сэйтан сам сдался в руки этих сук. Люцивар прекрасно понимал, что его отец не был дураком и знал: надеяться на обмен глупо. Значит, Повелитель Ада стал пленником не случайно, у него были на то свои причины.

Увидев Деймона, Люцивар решил было, что игра вот-вот начнется. Однако, обратив внимание на сонный, утомленный, пугающий взгляд… Он танцевал с Садистом слишком много раз, чтобы не понять, что это выражение означает серьезные неприятности.

— Здравствуй, Ублюдок, — осторожно отозвался он.

Деймон шагнул вперед. Кончики пальцев коснулись руки Люцивара, прошлись по плечу, обвели ключицу.

— Какая игра на сей раз? — тихо спросил тот, а затем содрогнулся, когда пальцы Деймона поднялись по шее и ласково коснулись подбородка.

— Все довольно просто, — мурлыкнул Деймон, ласково проведя указательным пальцем по нижней губе брата. — Ты умрешь, а я буду править. — Он посмотрел в глаза эйрианцу и улыбнулся. — Ты знаешь, каково это — блуждать по Искаженному Королевству, а, Заноза? У тебя есть хоть какое-то представление? Я провел восемь лет в сплошных мучениях — и только из-за тебя.

— Ты простил долг, — тихо зарычал Люцивар. — Я дал тебе шанс все уладить и взыскать его, но ты предпочел простить.

Рука Деймона тихонько легла на шею эйрианца. Он склонился ближе и замер, практически касаясь губ Люцивара своими.

— Ты что, в самом деле решил, будто я смогу простить тебя?

Из дальней хижины донесся детский крик, исполненный муки.

Деймон отступил. Улыбнулся. Засунул руки в карманы брюк.

— Ты заплатишь мне за эти годы, Заноза, — мягко произнес Садист. — И заплатишь высокую цену.

Сердце Люцивара бешено забилось в груди, когда Деймон скользящей походкой направился к хижине, где держали Мэриан и Деймонара.

— Ублюдок? Ублюдок, постой! Это ведь я должен тебе! Ты не можешь… Деймон? Деймон!

Садист вошел в хижину. Через мгновение оттуда поспешно выбежал охранник.

— ДЕЙМОН!!!

Через несколько минут Люцивар услышал истошные крики своего сына.

* * *

Доротея сжала кулаки:

— Говорю тебе, это какой-то трюк, это ловушка. Я знаю Сади.

— Уверена?! — рявкнула Геката.

«Полагаю, было бы правильнее сказать, что я — мужчина, которым мог бы быть мой отец, если бы у него действительно были яйца».

О да, она почувствовала безжалостность, амбициозность, жестокую сексуальность Деймона Сади. Это немного напугало ее. И гораздо больше возбудило.

— Он никогда не стремился использовать свою силу, чтобы обрести власть. Он сопротивлялся всем моим попыткам заставить его сделать это.

— Потому что ты неправильно с ним обращалась! — рыкнула Геката. — Если бы ты души в нем не чаяла и нянчилась так же, как со своим жалким подобием сына…

— Ты же сама считала весьма забавным, что я играю в эти игры с отродьем Повелителя! Ты говорила, что это сделает из него настоящего мужчину!

Так и вышло. Рука Доротеи взрастила и отточила жестокость Сади, породила в нем жажду извращенных удовольствий. Это Геката тоже почувствовала. Она сразу же поняла, что будет нелегко преодолеть глубоко укоренившуюся ненависть Доротеи к своей старой игрушке. Что ж, нельзя допустить, чтобы капризы этой суки помешали ее амбициям. Кроме того, Доротея стала слишком дерзкой, своевольной и ненадежной… Ей в любом случае пришлось бы уничтожить сучку после войны.

— Говорю тебе, он что-то замышляет! — стояла на своем Верховная Жрица Хейлля. — А ты позволила ему свободно бродить по лагерю! Кто знает, чем он сейчас занимается…

— А что мне оставалось делать?! — рявкнула в ответ Геката. — Мы не можем им управлять, а значит, не способны выставить свои силы против Черного и победить!

— У нас есть метод воздействия на него, — сквозь стиснутые зубы процедила Доротея.

Геката мерзко, злорадно расхохоталась.

— Какой, если не секрет? Если он действительно уничтожил Андульвара, Протвара и Мефиса, то вряд ли начнет хныкать, сжимаясь в комочек только потому, что кишки Сэйтана оказались на земле.

— Ты выбрала не того человека и принялась угрожать не тем, — раздраженно бросила Доротея, взмахнув руками. — Может, ему и глубоко плевать на Сэйтана, но он всегда подавал назад, как только речь заходила о Люциваре. Эйрианец всегда был единственной цепью, на которой можно удержать Сади. Если бы ты пригрозила… — Она замолчала, принюхиваясь, взглянула на дверь и с беспокойством спросила: — Что это за запах?

— Да, что это за запах? — пробормотала Сюрреаль. Давно миновала полночь. Неужели охранники решили поджарить мясо на завтра? Возможно, однако она не могла даже представить себе, что кто-то пожелает съесть это смердящее нечто. Омерзительно. — Ты чувствуешь? — спросила она, обернувшись к Сэйтану. Ей очень не понравилось увиденное. Очень. С того самого мгновения, как Деймон впервые вышел из лагеря, Повелитель только смотрел в одну точку перед собой. Бессмысленным взглядом. — Дядя Сэйтан?

Он медленно повернул голову. Его глаза сфокусировались на девушке — очень медленно.