— Хотел бы я думать, что это легко поправимо. — Скривился нэдзу’ум. — Но мы ведь все прекрасно осведомлены о том, что из себя представляют наши… Так сказать… Те, кто одних с нами народов. Поэтому я и думаю, что праздновать пока рано. И всё же нам представилась возможность показать себя достойными детьми в глазах Праматери, нельзя проявить себя неподобающе.

— Только помните. Праматерь наблюдает не за вами. Не за мной. За ним. — Пожала плечами суккуба. Она встала из-за стала и пошла к выходу, не дожидаясь остальных. Уже почти скрывшись в дверном проёме, Эржебет произнесла. — Я бы на вашем месте не торопилась предавать случившееся огласке. И относиться к этому человеку по-особенному тоже, думаю, не стоит. Пусть он почувствует себя равным среди своих. Это ведь одно из правил культа.

Параграф 31: город из легенд

Открыв глаза после долгого сна, Иессей не сразу понял, где находится. Непривычно мягкая уютная постель. Спальня, убранство которой с лёгкостью могло бы посоревноваться с таковой в королевском дворце его родины, где он однажды бывал вместе с отцом и братьями. Приятный тёплый ветерок сквозил из двери, выходящей на просторную лоджию с великолепным видом на предгорья. Постепенно в голове Иессея прояснилось, и он прокрутил в голове события минувшего дня, в результате которых оказался здесь.

После того, как Иессей прождал более часа в комнате со странными стенами и стульями, один из которых был оснащён оковами, к нему явилась девочка-химера, чья внешность была сочетанием человека (на самом деле суккубы), кабана (на самом деле дикого вепря из другого мира) и ещё более странного демона (на самом деле некоего ныне безымянного существа из расы богов). С точки зрения Иессея девочке на вид было лет двенадцать-тринадцать, то есть она, опять же с точки зрения Иессея, достигла брачного возраста, но задумался он об этом только сейчас. Юноша ещё не привык к причудливому виду этих волшебных созданий, ведь до вчерашнего дня ему доводилось видеть нелюдей всего-то два раза, да и то мельком, и его знакомство с таковыми основывалось на рассказах учителя. Он думал, что будет готов к лицезрению представителей иных рас, и его уверенности способствовала похожая на человеческую (на самом деле на суккубью) внешность привратника вервольфа и, за исключением кошачьих элементов вроде ушей и хвоста, ещё более похожая на человеческую (на самом деле на суккубью и ангельскую) внешность привратника ба’астида. Да, сейчас Иессею было крайне неловко от того, как он пялился на эту девушку при встрече.

Девушка, которой, судя по всему, было неловко как раз от того, как Иессей на неё пялился, представилась как Абигайль. Она проводила его сквозь волшебные врата через весь город. Иессей не был до конца уверен, так ли это, хоть и неизвестным образом ощутил пролетающие под ногами здания. Девушка проводила его по длинному коридору с множеством дверей, по пути осторожно расспрашивая о жизни и путешествии. Далее, отворив одну из дверей, она пригласила Иессея внутрь и сказала, что отныне это его «скромное жилище». Иессей невольно поперхнулся и сразу же уточнил, действительно ли он может жить в таком месте, которое скромным ну никак не являлось, на что девушка ответила, что это стандартная келья для учащихся в духовной семинарии Авалона, показала, как пользоваться купальней с уборной, запрашивать еду и управлять освещением. После девушка порекомендовала как следует отдохнуть и попросила не выходить из кельи без крайней необходимости до тех пор, пока она не вернётся завтра и не объяснит всё необходимое про дальнейшее пребывание Иессея в Авалоне.

На этом девушка пожелала Иессею доброй ночи, которая как раз приближалась, напомнила ему, что до завтра, то есть до её прихода, ему лучше не выходить и ещё раз попрощалась. Как только девушка ушла, усталость от пережитых за день эмоций накатила на Иессея, и он уснул, едва прикоснулся к постели.

Несмотря на то, что проспал Иессей долго, проснулся он в тот час, когда предрассветная заря лишь начинает появляться, всё же уснул он ещё до заката. В комнате было довольно темно, и первое, что он сделал, так это опробовал систему освещения. Он был хоть и младшим, но всё-таки сыном феодала хоть и неплодородных, но всё-таки преуспевающих земель, из-за чего привык, что в отчем доме слуги зажигали по четыре свечи для семейного ужина и аж по двадцать, если на ужин были приглашены гости, что считалось весьма приличным. Когда Иессей, вспоминая инструкции девушки-химеры, направил усилием воли к вырезанному на стене знаку мысленный приказ зажечь все светочи, то на какое-то время ослеп и сразу же отменил приказ. Свет оказался слишком ярким, куда ярче, чем в полдень в пересечённой им пустыне. Как только его глаза перестали болеть, он, задаваясь вопросом, кому вообще может понадобиться такой яркий свет, начал зажигать светочи по одному. Иессей пробовал ослаблять и усиливать каждый отдельный светоч, выяснил, что может получить любую желаемую яркость в отдельной точке кельи или рассеивающийся свет во всём помещении, обнаружил, что светочи распределены по группам и обладают разными свойствами… Вдоволь наигравшись со светочами, которым обычные свечи и в подмётки не годились, Иессей с некоторым сожалением заметил, что рассвет уже наступил и в освещении более нет необходимости.

Далее пришла очередь заказа еды. Иессей не ужинал, и, как следствие, был весьма голоден. Он положил правую руку на скатерть обеденного стола, и, как и было обещано девушкой-химерой, прямо над скатертью появились слабо мерцающий список на сервилийском. Одно только это было само по себе удивительно. Иессей начал с большим трудом вчитываться в написанное, и дело было не только в том, что язык сервили парнишка знал так себе. Дело было в самих словах. Если категории списка вроде «первых блюд», «горячих напитков» или, скажем, «безалкогольных аперитивов» он ещё мог понять, то вот в самих названиях он мог разобрать разве что «свежий» или «жареный», так что парнишке пришлось выбрать несколько пунктов наугад. После подтверждения заказа меню исчезло, и вместо него над скатертью высветился таймер с обратным отсчётом.

Решив, что времени до появления завтрака более чем достаточно, Иессей перешёл к исследованию купальни. Здесь Иессею пришлось столкнуться с первыми трудностями, и трудности эти заключались отнюдь не в управлении очередным загадочным предметом, благо, за исключением настройки температуры воды и выбора из множества разнообразных средств для мытья, к каждому из которых