Любопытство Иессея всё никак не унималось, и потому он выглянул за дверь, удостоверился, что никого поблизости нет, и, выбрав самый неприметный угол в комнате, украдкой выудил из-под воротника рубахи висевшее на шее простенькое на вид медное колечко, после чего, не снимая с верёвки, надел на палец. На юном лице промелькнула тёплая улыбка, вызванная одним из самых светлых воспоминаний. Это было воспоминание о том, как Иессей получил кольцо.

Будучи пятым сыном, Иессей был последним в очереди на наследство. По большому счёту, Иессея можно было назвать в хорошие времена ненужным работником, а в плохие времена ненужным ртом. Нет, его род вовсе не был беден по меркам тех мест, напротив, нечто вроде зажиточных мелких помещиков с какой-никакой родословной, деревней более чем на полторы сотни крестьянских семей, обширными пахотными землями и даже двумя дюжинами рабов. Однако назвать их засушливые земли плодородными язык не повернётся, а благородный статус, даже столь невысокий, требовал поддержания и соответственных вложений. При таком раскладе естественно разумеющимся было то, что каждому новому сыну причиталось всё меньше и меньше. Если двое старших помогали отцу в ведении дел, готовясь стать наследником и его помощником, то остальным предстояло искать себе место в мире самостоятельно. Третий сын Самуила проявил интерес к торговле, и отец скопил ему на небольшой караван и стартовый капитал, четвёртый заинтересовался ратным делом, и отец, затянув пояс потуже, обеспечил того сносными мечом с доспехами и отправил в дружину к местному королю, а вот что делать с пятым сыном…

Что делать с Иессеем, решить Самуилу было крайне затруднительно, особенно с учётом того, что с детства этот несносный ребёнок напрочь игнорировал стоящие вещи. Нет, одно дело потратиться на раба-воспитателя, который способен был обучить детей грамоте, письму, богословию и этикету, но то, что его сын больше интересовался науками, легендами и тайнами мира, чем насущными делами, вызывало у Самуила одну лишь головную боль. Попытка привить младшему сыну интерес к ремёслам и тем самым сделать его руководителем развивающейся отрасли на своей земле не увенчалась успехом. Хоть способности к обучению у Иессея были высоки, но вот управленец из него получался не в пример братьям отвратительный, не говоря уже об отсутствии энтузиазма со стороны Иессея. Оказавший дурное влияние на ребёнка раб-воспитатель несколько лет назад был жестоко выпорот и перепродан, но это не отменяло того факта, что у Самуила имелся в наличии шестнадцатилетний клянчащий дорогие книги и привечающий проходящих через его земли менестрелей растратчик, вечно витающий в облаках, грезящий о каком-то нелепом месте под названием Авалон и совершенно бестолковый.

Окончательно разочаровавшись в сыне, Самуил решил махнуть на него рукой, выдал мешочек монет, плохонькую кобылку и велел делать, что тому вздумается. А вздумалось Иессею, конечно же, добраться до легендарного Авалона. В день отъезда Иессея его старший брат Владис, получивший от раба-воспитателя такое же образование, что и все остальные, смотрел на младшего со смесью странных чувств. Иессею от его взгляда было не по себе, ему казалось, будто Владис, как наследник и просто ответственный человек, разочаровался в нём также, как и отец (да и как жители деревни), что было для Иессея, и без того испытывавшего чувство вины, крайне болезненно, ведь Владис всегда был снисходителен к его недостойному по большому счёту поведению.

Владис тяжело вздохнул и, когда Иессей уже собрался было выйти за ограду окликнул его и догнал. Он заговорил угрюмо, тихо, так, чтобы никто, кроме двоих, не услышал ни слова:

— Это наша фамильная реликвия. Артефакт великой силы. — Брат незаметно сунул в руку Иессея маленький предмет, завёрнутый в платок. — Не показывай никому. Не используй без крайней необходимости. И ни в коем случае не потеряй.

— Разве?.. — Изумлённо повысил голос Иессей, но старший брат злобно цыкнул, и Иессей, едва не шёпотом, произнёс. — Разве у нашего дома есть такая реликвия?

— Да. Это кольцо называется Харлан Души и Тела. Вот уже двадцать девять поколений глава рода Ивуалского передаёт Харлан Души и Тела своему наследнику вместе с клятвой хранить тайну о нём до того дня, когда надежды всего рода не будут поставлены на кон.

— Но почему ты решил нарушить клятву? — Не мог взять в толк Иессей.

— С чего ты взял, брат мой, что я нарушаю клятву? Отец никогда этого не поймёт, и, наверное, будет в ярости, если узнает, и всё же… Почему ты считаешь себя единственным в роду, кто мечтает прикоснуться к легендам?

— Но…

— Уверен, наши братья, да и сёстры тоже, согласятся, что Авалон подходит для того, чтобы стать надеждами рода, даже если пойдёт туда лишь один из нас. — И, более не говоря не слова, Владис вытолкнул Иессея за ограду отчего дома. Он не сказал слов прощания, но они были не нужны.

За время блужданий по опасному миру людей в поисках Авалона Иессей не раз полагался на Харлан Души и Тела, и однажды его жизнь была спасена лишь благодаря этому кольцу (впрочем, лошадь в тот раз у него всё-таки украли).

Так, с улыбкой предавшись воспоминаниям, Иессей надел кольцо и направил усилие воли сквозь круглое отверстие к кончику пальца. Во время своих странствий Иессей перед сном вместо молитвы предпочитал тратить несколько минут сперва на освоение фамильного артефакта, а затем на тренировку в его использовании, и потому манипуляции собственной душой (а это были именно они) не были для него затруднительны. Иессей сжал руку в кулак и собрал в нём, как ему казалось, усилие своей воли (но на самом деле он собрал в кулак душу), затем опасливо обернулся, и удостоверившись, что никто так и не зашёл в комнату, ударил по древесно-водной стене. Лёгкая рябь пробежала волной по загадочному материалу, и Иессей направил свою волю обратно сквозь кольцо, наполнив сердце жаждой знаний и избегая силы (на что любой сведущий в артефактах такого типа воин заметил бы, что Иессею необходимы совершенно иные знания).

Юноша почувствовал, как его сила воли, прошедшая сквозь кольцо, разливается по его телу загадочной, но уже привычной энергией. Большая часть энергии, как всегда, была потрачена впустую. С этим он ничего не мог поделать, поскольку не понимал, в чём суть этой энергии и как её использовать. Пока что у него получалось разве что усиливать тело, увеличивать свою скорость или, как в данном случае, получать базовую информацию о том, чего коснулась его воля, хотя однажды он случайно заставил свой дорожный плащ покрыться плесенью за