— Не для чего, а для кого.

— Для кого?

— Для себя. Уступки Троя Дадье напоминают милостыню. А мне подачки не нужны. Но я же не могу сказать ему прямо.

— И вы снова сделали хитрый ход.

— Сделал.

Адэр наклонился к нижнему ящику стола, давая понять, что разговор окончен.

Утром он уехал не простившись. Вместе с ним уехала когорта слуг. Кроме Сирмы. Малика часто видела её, опухшую от слёз, из окна спальни — семнадцать лет, совсем ребёнок, с глазами женщины, познавшей в постели мужчины всё. И, к своему удивлению, сочувствовала ей. Адэр пригрел девушку и вдруг выбросил её из своей жизни, как хлам с чердака.

Лето стояло знойное, урожайное. А Малика не замечала солнца. В перерывах между заседаниями Совета ездила по следственным изоляторам, направляла запросы в искупительные поселения, но Мебо и Драго как сквозь землю провалились. Вдобавок ко всему Иштар оказался щедрым на письма к Галисии, чем держал в постоянном напряжении и дразнил любопытство. Нередко Малика задумывалась, не допускает ли она ошибку, потворствуя тайной переписке. И каждый раз отметала опасения, полагаясь на благоразумие маркизы.

Летели тревожные дни. Тянулись ночи, наполненные беспросветной тоской и болью, с которой более-менее удавалось справляться. В Лайдаре Адэр нашёл себе подружку, и не одну, однако прежней страсти у него уже не было.

Бледная луна озаряла тихий сад, припылённые аллеи и спящий замок. Лишь в одном окне горел сиротливый огонёк. Малика писала прошение руководителю департамента по вопросам исполнения наказаний. Как тайный советник, она имела полное право получить зелёный пропуск и побывать в любом искупительном поселении, но между ней и всеми, к кому она обращалась, с неуёмным упорством вставал Адэр.

Из коридора донеслись шаги. Малика спрятала прошение в стол и с тревогой посмотрела на дверь.

На пороге кабинета возникла служанка.

— Моя госпожа, к вам гостья, — проговорила она и, сделав шаг в сторону, пропустила в комнату Галисию.

Малика поднялась:

— Маркиза Каналь?

Галисия по-хозяйски прошлась по комнате, бросила перчатки на стол:

— Не ждала?

Малика жестом отослала служанку:

— Правителя нет. Он в Лайдаре.

— Мне повезло. — Галисия уселась в глубокое кресло, погладила пальчиками шёлковую обивку. — Ну здравствуй, Малика!

— Вы приехали ко мне?

Запрокинув голову, Галисия звонко рассмеялась. Помахала ладошкой перед раскрасневшимся личиком. Успокоившись, потребовала:

— Налей мне воды.

Малика со стуком поставила перед ней стакан:

— Я распоряжусь подготовить вам комнаты.

Галисия залпом выпила воду, далеко не изящным жестом вытерла ладошкой губы:

— Я хочу увидеть Иштара.

Малика нахмурилась. Маркиза решила её разыграть? Или Иштар? Или они вместе сговорились втянуть её в какую-то игру?

— Зачем?

— Я должна перед тобой отчитываться?

— Уезжайте, — сказала Малика и принялась раскладывать на столе бумаги, делая вид, что очень занята.

— Я хочу его увидеть.

— Каждое посещение заключенного фиксируется стражами.

— Мне всё равно.

— А мне нет.

Галисия откинулась на спинку кресла:

— Ты когда-нибудь лгала?

— Как-то пришлось.

— Как-то… А я лгала всю жизнь. И всю жизнь была слепа. И вот я прозрела.

— Не надо передо мной выворачивать душу, — промолвила Малика, водя глазами по документу и ничего не видя. — Завтра вы можете об этом пожалеть.

— Знаешь, что мне сказал отец, когда я вернулась домой? Сказал, что я никчемная неудаха. — Галисия покачала головой. — Да, так и сказал: «Неудаха». Оказывается, мой отец знает такие слова. Догадываешься, почему я неудаха?

— Мне это неинтересно.

— Потому что приехала без кольца. Я обиделась. Две недели прожила в гостинице. В паршивенькой гостинице с видом на стену соседнего дома. И знаешь, почему? Потому что в банке мне не дали денег. Мой отец закрыл мне доступ к моему же счёту и спрятал ключи от дома, который подарил мне Адэр. Мало того, он рассчитал мою прислугу. — Галисия ссутулилась, обхватила ладонями лоб. — Потом я жила у одной подруги, у другой. Везде в долг. Везде в одном платье. Это так унизительно!

Малика заволновалась:

— Ваш отец читал письма Иштара?

— Нет. Я забирала их на почте. — Галисия подняла голову. — Так вот. Переходим к главному. Если бы не его письма, я бы уже болталась в петле.

— У всех бывают тяжёлые дни. Но они проходят. Завтра вы будете смеяться над своими невзгодами.

— Ты не понимаешь. Меня никто не понимает. Только Иштар.

Малика окончательно растерялась. Поникшие плечи, погасший взгляд, осунувшееся лицо — всё это не походило на розыгрыш.

— Я никому не нужна, — проговорила Галисия.

— Не выдумывайте. Вы красивая. — Малика хотела сказать ещё что-нибудь приятное, но так и не смогла.

— Иштар указал мне путь. Теперь я знаю, куда мне идти. Я хочу сказать ему спасибо.

— И куда вы пойдёте?

— В монастырь.

— Монастырь не для вас!

— Наверное, — с подозрительным спокойствием согласилась Галисия. — Но я решила стать монашкой, и мне сразу стало легче. Я нашла родственную душу, Малика. Впервые мужчина говорил не о том, как я красива, а о том, какой богатый мой внутренний мир. Оказывается, у меня есть внутренний мир. А я не знала. Пожалуйста, устрой нам встречу. Я хочу поблагодарить человека, который открыл мне глаза.

Малика с трудом препроводила Галисию в гостевую комнату и оставила под присмотром служанки. Сама же поспешила к Иштару. Её не волновали ни позднее время для встречи, ни хмурые взгляды стражей, ни журнал посещений в их руках. Малика не знала, о чём будет говорить с ним, но подсознательно понимала, что ракшад с каким-то тайным умыслом довёл Галисию до полубезумного состояния.

— Иштар! — громко проговорила Малика, переступив порог и включив свет. — Что ты задумал?

Лежа на кровати, Иштар зажмурился. Повернулся лицом к стене.

Малика выдернула из-под его головы подушку:

— Сейчас же встань!

Недовольно покряхтев, Иштар свесил ноги с кровати.

— О чём ты писал Галисии?

— Нашла время.

— Я буду вынуждена рассказать правителю о вашей переписке.

— Всё как в романе. Глупая служанка.

— Что ты сказал?!