– Отец Глеб, вы, по-моему, слишком хорошо думаете о людях, – с иронией говорит Иван Николаевич. – Откуда же у них берутся такие благочестивые мысли, да еще и у всех?

– Изнутри, из наших душ. Ведь в каждом человеке Самим же Богом заложена способность различать добро и зло, осознавать, что справедливо, а что нет, и душевной болью реагировать на несправедливость и жестокость. И вот – еще один закон: чем больше будет в мире мучений совести, тем меньше останется физической боли. Потому что совестливый человек не причиняет страданий другим, наоборот, старается взять на себя чужую боль… А то, что жертва Христа была напрасной, это – ложь! Если бы не Его кровь, проникшая в сердца и оживившая совесть у миллионов людей, мир давно утонул бы в нашей крови. Мир ведь и так поражен психозом самоистребления. А если бы вместо Христова креста мы поклонялись Петрову мечу?..

– Но, отец Глеб! – Иван Николаевич в волнении поднимает свечку, словно хочет ярче осветить место нашего спора. – Перестань люди совсем сопротивляться злу, мир утонул бы в крови гораздо раньше! Только представьте, что всем злодеям открыта дорога к господству – в каждой семье, в каждой стране, во всем мире. А мы, значит, будем покорно ждать, когда их начнет мучить совесть? Не дождемся!.. И если уж трезво посмотреть на то, что случилось с Христом… Можете хоть ударить меня за эти слова… Но разве это не самое убедительное доказательство Его и нашего бессилия перед злом?.. И вот вопрос: кто и зачем бросил нас в эту клетку с хищниками, как бросили Кириона и его людей? Кто и за что посадил нас в эту тюрьму, где зло – неистребимо, а добро – бессильно?..

Смотрю на Ивана Николаевича со страхом. Господи, ну зачем он полез в эту бездну!..

По нашим лицам скользит неожиданно яркий свет. Я вздрагиваю – это фонарь в чьей-то руке. Слышу встревоженный голос:

– Эй, люди, у вас все в порядке?..

Мы и не заметили, как к нам подошел Слава, должно быть, привлеченный нашими возбужденными голосами, гудящими в пустом коридоре.

– Да-да, все хорошо, мы просто разговариваем, – отвечаю я. – Слава, откуда же у вас фонарь?

– Энзэ, последние батарейки, – лаконично отвечает Слава, выключает фонарь и уходит.

– Итак, что же? – Иван Николаевич будто и не заметил, что нас прерывали. – Есть у вас обещанный ответ или нет?

– Иван Николаевич, – я стараюсь говорить как можно спокойнее. – Во-первых, нам неизвестно, что стало с Кирионом и его общиной. Его записи обрываются, но это еще ни о чем не говорит. Во-вторых, постарайтесь не перебивать меня каждую секунду. Дослушайте… Что касается Христа и всего, что случилось в Гефсиманском саду… Вы видите здесь только внешнюю сторону, только знак бессилия. Но вспомните, как именно Иисус остановил Петра, доставшего меч. Он ведь не просто повелел не сопротивляться. Он объяснил, что это – не слабость, не робость, а Его решение, Его выбор. Свободный выбор – понимаете? Он сказал: «Думаешь, Отец Мой не предоставит Мне немедленно двенадцать легионов ангелов, если я попрошу?» Но не попросил. И вот это – самое главное, о чем мы должны помнить. Именно здесь – Его урок, Его личный пример. Каждый вправе решать – как ему отвечать злу. Свободно решать! В этом вся суть! Христос вообще не требует от нас рабской покорности. И в борьбе со злом мы вольны поступать так, как нам диктуют долг, стремление защитить близких, чувство справедливости и даже естественная ненависть ко всем, творящим зло. Господь знает, как трудно научиться побеждать зло добром, как велик соблазн – не подставлять другую щеку, а развернуться и от души врезать обидчику. Ведь, наверное, и у Него тоже был такой соблазн – как у Сына Человеческого со всеми человеческими эмоциями. А над Гефсиманским садом и, может быть, даже над всей Землей стояли двенадцать легионов ангелов и ждали приказа, ждали решения о судьбе мира. Но приказа не последовало. Потому что Господь готов к новым, не жестоким, не карательным отношениям с человеком. А вот готов ли к ним человек?.. – Я вдруг чувствую, что волнуюсь все сильнее, спешу, начинаю сбиваться… – Иван Николаевич, вот что я хотел сказать… Самое важное… Жертва Христа не будет напрасной, только если мы сможем стать Его соратниками, добровольцами, Его волонтерами, если хотите. Без нас Ему не справиться! Мы, как и Его первые апостолы, должны следовать за Ним в гущу зла, искать слова для умягчения злых сердец, учиться этой бескровной битве… Знаете, вот я сейчас подумал: это похоже на борьбу с эпидемией. Чем больше будет людей, сделавших выбор в пользу добра, победивших зло в себе и обладающих антителами против зла – то есть чистой и сильной совестью, – тем меньше у зла шансов поражать и опустошать мир, как поражали и опустошали его чума, оспа, холера. И здесь невозможна победа силой – только числом. И вот вы, и я, и все эти люди, которые решились остаться здесь, уже прибавились к этому числу. И значит, чем бы все ни кончилось, – мы уже победили!.. Как раз сегодня утром мы говорили об этом с Вероникой. О том, что любой шаг и даже робкий шажок в сторону добра не бывают напрасными. И никакая жертва во имя добра не бывает бессмысленной. В них – наше личное доказательство, что зло не всесильно.

Иван Николаевич молчит, смотрит на слабеющий огонек свечи. Потом тихо произносит:

– Ладно. Пусть зло можно одолеть – хотя бы теоретически. Но вы же понимаете: зло накопило огромную разрушительную силу, и если оно увидит, что терпит поражение, то успеет уничтожить мир. Что это будет – войны, эпидемии, катастрофы?.. Да что угодно… Так что у добра, наверное, все-таки нет шансов…

– Ничего, Иван Николаевич, – говорю я. – Начнем сначала. Потому что наша победа – большая, окончательная победа – это только вопрос времени…

– Вопрос времени, – задумчиво повторяет он. – Значит, не сейчас, так потом?

– Да, правильно. Не сейчас, так потом.

– Ну да, – печально кивает Иван Николаевич. – Кто-то начнет сначала, кто-то продолжит, кто-то, в конце концов, победит… Жалко, что нас с вами не будет на том празднике победы…

– Ну что вы, – говорю я тихо, почти шепотом. – Мы там будем – и вы, и я, и все. Обязательно будем. А без веры в это, без веры в бессмертие наших душ все, о чем мы сейчас говорили, бессмысленно…

Он не отвечает. Подхватывает ведро и уходит, не замечая, как вода плещет ему на ноги.

Постояв еще немного в коридоре и послушав гулкую тишину, возвращаюсь в храм.

Подхожу к Марии, которая сидит в инвалидном кресле рядом со спящим Алешей.

– Отец Глеб, – говорит она, – я слышала, как вы молились надо мной. Это правда?..

– Что правда, Мария Акимовна? – не понимаю я.

– Правда, что вы молились, или мне приснилось?.. Я до сих пор не всегда могу разделить сон и явь… Но я вспоминаю все больше… И было одно важное… Ведь это вы спасли меня…

– Спас? О чем вы? Я просто увидел, что вам плохо, и позвал на помощь.

– А вода? Вода, которой вы напоили меня? Это было настоящее спасение…

– Но я не поил вас никакой водой.