Закончив обличения, Самуил, по словам Лазаря, бросился к альмемору (кафедре для проповедей и чтения Торы), где лежало мертвое тело Симона, стал показывать в его сторону фиги (соepit facere ficas), бить его по лицу и на него плевать[864]. Товия из Магдебурга дергал Симона за волосы, тоже бил по лицу и плевал. Израиль, сын Самуила, высунул язык, также выставил фигу и, приподняв полы одежды, показал зад и гениталии. Аналогично и другие иудеи показывали фиги и как-то еще насмехались над Симоном. Юный Иоав, который мыл посуду у Товии из Магдебурга, укусил Симона за ухо. Во время допроса он объяснил, что стремился сравняться в издевательствах с Самуилом или даже его превзойти[865].

Во время второго процесса, над женщинами, Белла, вдова Мохара, под пыткой рассказывала, что, стоя в дверях помещения, где лежало тело Симона, стала показывать в его сторону фиги (fatiebat ficas). Одновременно она насмехалась над ним, засунув большой палец правой руки себе в рот и двигая раскрытой ладонью (posuit pollicem manus dextre ipsius Belle super gena dextra et tenendo manum apertam illam admovebat). Кроме того, она показывала язык и плевалась. Жест с большим пальцем во рту идентичен тем, что на множестве сцен Страстей демонстрируют Христу его истязатели[866]. Другая обвиняемая по имени Бона описывала, как евреи били мертвого Симона по лицу, ягодицам, голени. Некоторые из них показывали в его сторону непристойные жесты и приговаривали на еврейском tolle и tluyo. По ее словам, tolle означает «проклятый висельник» (так атаковали Христа), а tluyo – «проклятая висельница» (так атаковали Деву Марию)[867].

Трудно не заметить, что агрессивные жесты (удары, плевки, фиги, непристойное обнажение), которые так подробно (и почти в идентичных выражениях) под пыткой описывали трентские иудеи, точно воспроизводят издевательства, многократно описанные в позднесредневековых страстны́х трактатах и изображенные на бесчисленных гравюрах, фресках или алтарных панелях (II.4.38). Только там они были направлены против Христа, а тут – против христианского ребенка. Из показаний, выбитых у трентских иудеев, следовало, что, издеваясь над Симоном, они тем самым бросали вызов Христу и Деве Марии, издевательски призывали их воскресить мальчика (II.4.39).

II.4.38. По обе стороны от Христа изображены головы его мучителей. Один в него плюет, а второй показывает ему язык.

Христос как Муж скорбей среди символов Страстей (Arma Christi). Немецкая гравюра. Ок. 1450 г.

London. British Museum. № 1895,0915.184

II.4.39. В позднесредневековой иконографии богоубийцы и их потомки обращают одни и те же насмешливо-агрессивные жесты против самого Христа или Девы Марии и против их изображений. На этой гравюре группа иудеев (их можно узнать по псевдоеврейским надписям, остроконечным шляпам и круглым нашивкам на одежде) насмехается над алтарным образом Девы Марии с Младенцем. Один в него плюет, второй показывает в его сторону зад, третий растягивает уголки рта и высовывает язык, а четвертый перекрещивает пальцы в напоминание о распятии.

Гравюра из книги Томаса Мурнера «Поругание и бесчестье, нанесенные образу Марии иудеями» (Страсбург, 1521 г.).

Поскольку все эти показания были даны под пыткой или под угрозой (еще более жестокой) пытки, вероятнее всего, перед нами самооговор. И устами обвиняемых в документах говорят судьи, одержимые кровавым наветом и убежденные в том, что иудеи через тела христианских детей вновь и вновь истязают Христа. Во время первых допросов под пыткой (12 и 13 апреля) Лазарь из Серравалле отвечал судьям: «Скажите мне, что я должен сказать, и я скажу это»[868]. Другие иудеи вначале отрицали свою вину. А признавались, лишь когда их начинали пытать. И чем дольше продолжалась пытка, тем подробнее становились описания тех издевательств и проклятий, которым они подвергли Симона. Некоторые из них, чтобы избавиться от боли, шли на маленькие и отчаянные хитрости. Так, Сара, вдова врача Товии, попросила ее развязать, чтобы она могла показать непристойные жесты, с помощью которых иудеи насмехались над мертвым ребенком[869].

Однако нет ли в показаниях, выбитых у трентских евреев, какой-то доли правды? Этот болезненный вопрос находится в центре книги Ариэля Тоаффа «Кровавые Пасхи. Евреи Европы и ритуальные убийства», которая впервые вышла в 2007 г.[870] В ней известный историк, специалист по истории итальянского еврейства и сын бывшего главного раввина Рима, подвел читателя к мысли о том, что средневековый кровавый навет не всегда был наветом. Некоторые евреи-ашкеназы (а евреи, жившие в Тренто, были выходцами из германских земель) настолько ненавидели христианство и так сильно верили в магические свойства крови, что могли применять ее в ходе ритуальных проклятий в адрес соседей-христиан, которые веками их угнетали, изгоняли и убивали. Книга Тоаффа спровоцировала колоссальный скандал и подняла бурю негодования, которая заставила автора отозвать ее из продажи[871].