24 и 25 сентября Александра уговаривала Николая уволить Самарина. Теперь в ее список попал и министр внутренних дел Щербатов. Императрица ужасно волновалась, что муж не исполнит ее желаний. Поскольку саму ее в это трудное время поддерживала икона с колокольчиком, она напоминала мужу об иконе и гребешке, подаренных Распутиным. «Не забудь перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз расчесать волосы его гребнем». Распутин не мог находиться рядом с царем, но Александра была убеждена, что через гребешок Николаю передастся его сила. (Хотя она искренне верила в силу подобных талисманов, но дошедший до нее слух о том, что она отправляет офицеров на фронт с распутинскими «молитвенными поясками» для безопасности, ее разозлил. «Какая чепуха!» – писала она Николаю10.)

30 сентября Распутин написал царю: «Твое намерение Господь благословил, твое слово для всех мир и благоволение, а рука твоя гром и молния покорит вся»11.

Александру все более беспокоило то, что Николай никак не хочет действовать, что из его руки не исходит никаких «громов и молний». И она написала ему снова, еле сдерживая гнев: «Другие, как С.[амарин] и Щ.[ербатов], просто нас продают – такие трусы!» А потом еще раз: «С. и Щ. клевещут так много на Григ. Щербатов показывал телеграммы твои, нашего Друга и Варнавы многим лицам. Подумай, какая гадость (про Иоанна Макс.)! Это были частные телеграммы!»

В том же месяце к царю обращались и другие. На съезде земского и городского союза Владимир Гурко заявил: «Нам нужна власть с хлыстом, а не власть, которая сама под хлыстом»12. Слова Гурко прозвучали как выстрел. Они были напечатаны в московских газетах, и Александра отправила вырезки Николаю. «Это – клеветническая двусмыслица, направленная против тебя и нашего Друга. Бог их за это накажет. Конечно, это не по-христиански так писать – пусть Господь их лучше простит и даст им покаяться!»13

Другие же были далеки от восторгов. 2 октября Распутин в Покровском получил анонимное письмо:

Распутин не обратил на письмо никакого внимания, а вот Прасковья пришла в ужас. Безопасность мужа очень ее тревожила15.

Спустя несколько дней Александра тоже получила анонимное письмо, озаглавленное «Vox Populi к вашему императорскому величеству». Письмо было написано под влиянием чтения «Моих мыслей и размышлений» Распутина, увидевших свет в этом году. Фотография автора на фронтисписе поразила автора письма: «Портрет Григория Распутина неудачный: его лицо не внушает доверия. Выражение скрытное, глаза горят фосфорическим огнем – сила гипнотизера, свидетельство хитрости – великой зависти, у него нос хищника, брови показывают, что он обладает материальной мудростью и вообще злой человек, что подтверждается также его тонкими, плотно сжатыми губами на портрете». Далее в письме говорилось, что это, несомненно, портрет «ложного пророка […] не ждите добра от этого джинна, добро следует искать в народе. Паук, перед которым вы молитесь, никогда не сделал ничего доброго и никогда не сделает, но вы должны бояться его. Знайте, что он – зло и неспособен к самопожертвованию во имя добра». Если бы он был царем, продолжал автор письма, то разрушил бы всю Россию, но он не питает иллюзий – царь уже сделал это, поскольку продал свою страну иностранцам и неспособен сохранить наследие великих государей России прошлого16.

Такие письма были посланы не только императрице, но и многим влиятельным государственным деятелям17. Охранка немедленно начала расследование, и в январе 1916 года автор был установлен. Им оказался некий Алексей Беляев, гравер тридцати восьми лет, проживающий в доме 22–24 на Невском проспекте. Как сообщали полицейские, подозреваемый отличается «повышенной нервозностью, и все его поступки производят впечатление человека, психологически ненормального». В середине марта Беляева выслали из столицы в город Луга18.

Николай вернулся в Царское Село 23 сентября. Через три дня Самарин и Щербатов были отправлены в отставку19. Пребывание Самарина на посту обер-прокурора Святейшего синода продлилось менее двух с половиной месяцев, Щербатов возглавлял министерство внутренних дел менее четырех месяцев. «Страшно становится за Церковь, – писал Никон (Рождественский) – Хлыст руководит всем»20. Лев Тихомиров записал в дневнике:

Увольнение Самарина подтолкнуло философа Николая Бердяева к написанию большой статьи «Темное вино», которая была опубликована в октябре. Бердяев видел в произошедшем нечто более грандиозное, глубокое и опасное, чем считали многие. Россия оказалась во власти «темного, иррационального начала», воплощением которого является Григорий Распутин. Не только государство, но и Церковь оказались под «господством темных сил». Самарину пришлось столкнуться «со скрытой силой, безумной и опьяненной, с темным вином русской земли». Культура подчинилась «иррациональной, непросветленной и не поддающейся просветлению стихии» жизни русского народа. Те, кто испил этого темного вина, уже не могут освободиться от оргиастического опьянения. Темное вино захлестывает Россию, поглощая все слои общества. «Темная иррациональность в низах народной жизни соблазняет и засасывает вершину. Старая Россия проваливается в бездну»21.