А тем временем Пругавин стал писать и публиковаться. В том же году он напечатал короткую статью «Старец Григорий Распутин и его поклонницы», которая появилась в журнале «Иллюстрированная Россия» (под названием «Рядом со старцем»), а в следующем году из-под его пера вышла неопределенная и (неубедительно) разоблачительная статья «Леонтий Егорович и его поклонницы». На сей раз он использовал информацию, предоставленную ему его племянницей Верой Жуковской. Полиция конфисковала оба издания, но большинство экземпляров были тайно спрятаны в издательстве Мельгунова и распроданы прежде, чем полиция их обнаружила45.

Хвостов был прав. Подобные статьи настраивали население против режима. Медсестра из Царского Села, Валентина Чеботарева, 21 октября записала в дневнике, что соседи ее только что вернулись из провинции, где все говорят только о Распутине. «Ненависть, оскорбления сыпались на бедную семью, и всё доказывает, что даже в самых отдаленных деревнях известно о Распутине: “Пусть живет как хочет, но зачем он развращает своих дочерей?” Боже, как ужасно!»46 Чеботарева не преувеличивала: полиция также сообщала, что даже в самых отдаленных уголках империи все знали о Распутине и вели о нем самые опасные разговоры47.

Илиодор в это время вел переговоры с Мельгуновым. Одновременно он написал германскому правительству. Он описывал историю своего возвышения и падения в России, преследования со стороны царя и полиции, борьбы с Распутиным. Он утверждал, что его объявили политическим преступником и приговорили к длительной ссылке в Сибирь, но ему удалось бежать. Подвергаясь смертельному риску, он сумел добраться до Швеции. Теперь он – враг царя. Он написал книгу, в которой рассказал всю правду о русском дворе, царской семье и Распутине. В качестве «тизера» Илиодор добавил, что в своей книге пишет, что именно Распутин был истинным царем Алексея, что он втянул страну в войну против Германии, что Распутин – «единственный самодержец всея Руси и глава русской Церкви». Он предлагал продать свою книгу германскому правительству, чтобы ее можно было распространить среди русских солдат и военнопленных, после чего им станет ясно, «за что они сражаются». Поскольку немецкого языка он не знал, Илиодор просил найти русскоговорящего посредника для переговоров с ним. Он утверждал, что его сведения представляют большой интерес для «кайзера Вильгельма». В конце письма он приписал: «Ja Nicht». («Да Нет») Чтобы дать ответ, достаточно было вычеркнуть одно из слов и вернуть письмо отправителю. Он ожидает ответа48.

Немцы вычеркнули «Nicht» и стали тайно следить за Илиодором. Агенты отметили, что «он производит весьма подозрительное впечатление», но через какое-то время была устроена встреча между Илиодором и неким герром Оберндорфом, свободно владевшим русским языком. Встреча состоялась 13 февраля 1915 года. Через два дня Оберндорф описал свою встречу в тайной шифровке, отправленной рейхсканцлеру Теобальду фон Бетман Хольвегу. Оберндорф сообщал, что семья Илиодора живет в небольшой комнатке, жена его – «небольшая усталая» женщина. У самого Илиодора «вполне приятная, симпатичная внешность», «интеллигентное лицо и живые маленькие черные глаза». Руки и ногти у него чистые – большая редкость для русского, особенно для русского в бегах. Он поразил Оберндорфа глубокой любовью к своей стране, к угнетаемым соотечественникам, которых он надеялся спасти своей книгой. Оберндорф отметил, что у Илиодора есть все документы, тайно собранные им за время жизни в России и общения с Распутиным в течение четырех лет (так заявил Илиодор), в том числе и письменное свидетельство того, что Распутин является отцом наследника и что у него были «сексуальные отношения» со старшей дочерью, великой княгиней Ольгой. «Леденящие кровь откровения содержатся в его книге, – писал Оберндорф, – и они, несомненно, произведут немедленную революцию в России». Илиодор просил бесплатно распространить его книгу среди всех русских военнопленных. Сам же он готов был приехать в Берлин и подготовить книгу к публикации. За свою работу он не просил вознаграждения – только сумму, необходимую для того, чтобы после издания он мог скрыться где-либо и прожить там какое-то время49.

В конце ноября германская разведка сообщила, что, по данным источников в России, сила Распутина нарастает. Слышали, как он якобы говорил: «Я сделал Хвостова министром, и юноша хорошо потрудится для меня»50. Хвостова же отношения с Распутиным стали угнетать. Он не мог переломить мощную волю Распутина. «Он преследует меня даже во сне», – стонал Хвостов51. Он говорил градоначальнику Москвы Михаилу Челнокову: «У меня было два месяца, за которые я должен был стать его любимцем, два месяца, когда он подозревал меня, и два месяца, когда он мог вышвырнуть меня. Крайний срок был 1 января. Я должен был действовать быстро»52.

Это анонимное стихотворение называется «Как живет Россия». В нем упоминается конкретный петроградский жилой дом – дом 64 по Гороховой улице. Распутин переехал туда с Английского проспекта весной 1914 года. Это была его первая собственная квартира в столице, и здесь он жил до самой смерти. Распутин снимал у хозяйки дома, графини Анны де Лесс, квартиру № 20 на третьем этаже за 120 рублей в месяц. Арендную плату, судя по всему, оплачивала царская семья2. Соседом Распутина был чиновник Синода, Павел Благовещенский. Напротив, в квартире № 17, жили Мария и Стефан Гапоновы3. Квартал считался не самым престижным, скорее, наоборот, и располагался между Фонтанкой и Обводным каналом.