или:

ЗА ТОБОЙ НЕ СЛЕДЯТ, ДЕЙСТВУЙ!

Последняя точка над «i». Если Словом воспользовались правильно, вам не придется ломать голову, что оно означало в данной ситуации. В том-то и кроется фокус — нельзя доверять тому, кто произносит Слово невпопад.

Я ждал, когда ей надоест ждать. И дождался.

Она сунула мне под нос раскрытый бумажник и продекламировала, не глядя на текст под серебряным полицейским жетоном:

— Шеф Департамента специальных служб Модлайн Хинкль.

— Очень рад за вас… Мод, — сказал я и нахмурился. — Хинкль?

— Да.

— Мод, я знаю, вы мне не поверите. Похоже, вы из тех женщин, кто не прощает себе ошибок. Но на этот раз вы ошиблись — я Эвентайд, а не Элдрич. Гармони К. Эвентайд. И разве не удача для всех и каждого, что сегодня ночью изменится Слово?

Кстати, для легавых Слово — не такой уж большой секрет. Однако я встречал полицейских, не знавших его и через неделю после замены.

— Что ж, Гармони так Гармони. Я хочу с вами поговорить.

Я вопросительно приподнял бровь.

Она вскинула свою и сказала:

— Мне все равно, как вас называть, хоть Генриеттой. Лишь бы вы меня выслушали.

— И о чем же вы хотите говорить?

— О преступлении, мистер…

— Эвентайд. Я намерен величать вас Мод, так что зовите меня Гармони, не стесняйтесь. Это мое настоящее имя.

Мод улыбнулась. Она была немолода — пожалуй, на несколько лет старше Бизнесмена, — но куда лучше пользовалась косметикой, чем он.

— Возможно, о преступлениях я знаю больше, чем вы, — сказала она. — Пожалуй, не удивлюсь, если вы скажете, что никогда не слыхали о деятельности нашего Департамента. Вам знакомо название «Специальные службы»?

— Вы правы — впервые слышу.

— Да, последние семь лет вы старались избегать Регулярных служб, и в известной степени вам это удавалось.

— Простите, Мод, но…

— Специальные службы занимаются людьми, которые с каждым днем причиняют обществу все больше хлопот и заставляют мигать наши сигнальные лампочки.

— Но ведь я не сделал ничего такого ужасного, за что…

— Мы не следим за тем, что вы делаете, этим занимается компьютер. Мы всего лишь проверяем первую производную кривой, имеющей ваш номер. Она очень резко пошла вверх.

— Она даже имени моего не удостоена?

— В правоохранительных органах наш Департамент — самый эффективный. Хотите — считайте это хвастовством, хотите — просто информацией.

— Так-так-так, — сказал я. — Хотите пива?

Коротышка в белом пиджаке поставил перед нами два высоких стакана, зачарованно поглазел на пышный наряд Мод и занялся своими делами.

— Благодарю.

Она проглотила полстакана залпом, и я упрекнул себя: нельзя судить о крутости человека по мельком увиденному запястью.

— Вы знаете, ловить большинство преступников попросту бессмысленно. Что известных рэкетиров, вроде Фарнсуорта, Ястреба и Блаватской, что мелюзгу — карманников, барыг, домушников и сутенеров. И у тех и у других доходы довольно стабильны. Эти правонарушители не раскачивают социальную лодку. С ними воюют Регулярные службы — и пусть воюют, мы не вмешиваемся. Но давайте представим, что мелкий барыга расширяет дело, сутенер средней руки пытается стать крупным рэкетиром. Вот когда возникают социальные проблемы с непредсказуемыми последствиями; вот когда на сцену выходят Специальные службы. Мы разработали два-три метода, которые весьма облегчают нашу работу.

— Неужели вы намерены познакомить меня с ними?

— Во всяком случае, хуже от этого не будет. Один из этих методов носит условное название «архив голографической информации». Знаете, что получится, если голографическую пластинку разрезать пополам?

— Две половинки трехмерного изображения?

— Два целых изображения, только слегка размытых, нечетких.

— Надо же! Ни за что бы не догадался.

— А если половину снова разрезать надвое, получаются еще менее четкие голограммы. Но пусть от оригинала останется квадратный сантиметр, на нем будет целое изображение. Неузнаваемое, но целое.

Я восхищенно поахал.

— В отличие от фотографии, каждая точка фотоэмульсии на голографической пластине содержит информацию всего снимка. «Архив голографической информации» — это аналогия. Иными словами, каждая крупица информации о вас, которой мы располагаем, — это сведения о всей вашей жизни, о воровской карьере, о взаимоотношениях с преступным миром. Специфические факты, касающиеся специфических проступков, наказуемых в судебном или административном порядке, регистрируются Регулярными службами, а мы собираем любые сведения, и рано или поздно у нас появляется возможность предполагать, а то и четко предугадывать время, место и состав будущего преступления.

— Очень любопытный параноидальный синдром, — заключил я. — Впервые сталкиваюсь с подобным. То есть впервые — в баре, беседуя с незнакомкой. В больницах я встречал чудиков и…

— В вашем прошлом, — перебила она, — я вижу коров и вертолеты. В вашем не столь отдаленном будущем — вертолеты и ястребов.

— О Добрая Ведьма Запада, с чего вы взяли…

И тут у меня похолодело в груди, ибо никому, кроме нас с Папашей Майклзом, не полагалось знать о той проделке. Я утаил правду от сотрудников Регулярных служб, которые вытащили меня, совсем очумевшего, из взбесившейся вертушки у самого края крыши «ПанАм». Еще в небе я увидел легавых на крыше, и тотчас кредитки исчезли в моем желудке. А все серийные номера на вертолете были давно спилены рукой куда более умелой, чем моя. В первый же вечер, когда я появился на ферме, славный мистер Майклз залил зенки и хвастливо поведал мне, тоже пьяному, как раздобыл в Нью-Гемпшире «паленую» вертушку…

— Зачем вы мне все это говорите? — выдавил я стандартную фразу, одну из тех, что подсказывает нам в подобных случаях тревога.

Она улыбнулась, но улыбка сразу истаяла под вуалью.

— Информация только тогда приносит пользу, когда ею делятся, — донесся до меня голос Мод с того места, где находилось ее лицо.

— Послушайте, я…

— Возможно, скоро вам встретятся большие деньги. Надеюсь, мой прогноз верен. Так вот: едва эти деньги попадут в ваши теплые лапки, за вами прилетит вертолет с отборными городскими полицейскими. Вот вам ваша доля информации…

Она шагнула назад, и кто-то сразу вклинился между нами.

— Эй, Мод!..

— …и распоряжайтесь ею, как сочтете нужным!

Бар был набит битком, и ломиться сквозь толпу означало приобретать врагов. Я потерял Мод и приобрел врагов: это пятеро грязных, патлатых типов. У троих на костлявых плечах вытатуированы драконы, у четвертого закрыт повязкой глаз, а пятый царапнул меня по щеке черными от смолы ногтями. Если вы потеряли нить повествования, поясняю: мы уже две минуты ведем свирепый бой без правил. Кричат женщины. Я нанес удар и увернулся от ответной плюхи, и в этот миг сменилась тональность гвалта. Кто-то пропел «Яшма!» в особой манере, и это на сей раз означало «Шухер!». Ну, ясно: тупицы, неумехи из Регулярных служб, которых я семь лет водил за нос, уже в пути.