— Здравствуй, галчонок. У тебя все в порядке?

— Да. Я нашла твою записку под талисманом. Приехала, а тут…

— Але, хватит занимать служебный телефон личными разговорчиками, — раздался иронический голос Хартмана.

— Да пошёл ты! — успел влепить Максимов, пока связь не оборвалась.

Он вскочил с кресла. Прошёл к окну. Резко встряхнул кистями рук, сбрасывая напряжение.

Раздвинул жалюзи.

Вдоль по Большой Ордынке ветер гнал клочья жёлтого тумана.

«Наконец, додумались дать понюхать хлорпикрина», — машинально отметил Максимов.

Маска защищала от любого газа, но глаза вдруг защипало.

«Никакой записки я не оставлял. Ещё не хватало, вмешивать девчонку в такие крутые дела. Ладно, Борис Михайлович, тебе это зачтётся. Считай, что ты допустил первую и последнюю ошибку».

Оперативная обстановка

Сайт радиостанции «Эхо Москвы»

www.echo.msk.ru

Стенограмма прямого эфира.

Ведущий. Пятнадцать часов, пятнадцать минут в Москве. Всем, кто слушает нас на частоте 91.2 FM, или находится на нашем сайте www.echo.msk.ru

Обстановка в Москве накаляется и, как уже очевидно, полностью вышла из-под контроля властей.

Только что пришло сообщение, что на Останкинскую башню проникла группа вооружённых людей. Именно этим, а не каким-то там техническими неполадками, объясняется прекращение трансляции. Работники телецентра «Останкино» слышали стрельбу в районе башни. Площадка у основания башни заблокирована грузовиками, на которых приехали террористы.

Теперь у нас нет никаких сомнений, что Москва подверглась спланированной масштабной террористической атаке.

Как мы сообщали, в Москве, на территории ВВЦ, а это в пяти минутах езды от Останкино, убит помощник председателя комитета Госдумы по безопасности Фролов Михаил Германович. Генерал-майор в отставке Фролов в бывшем КГБ курировал разработки средств связи. После девяносто первого года входил в правление общественной организации «Фонд ХХI века». Как сообщил наш источник в прокуратуре Москвы, вместе с Фроловым погибла вся его охрана. Огонь вёлся из снайперских винтовок.

Пока не известно, связано ли убийство Фролова с захватом Останкинской башни. Но сегодня в пятнадцать часов Михаил Германович должен был стать гостем нашей студии. Мы планировали поговорить о безопасности систем связи страны и о поправках к «Закону о чрезвычайном положении», которые Фролов внёс на рассмотрение Думы.

Глава двадцать вторая

В парламентёра не стрелять!

15:17 (в.м.)

Серый ангел

На «Эхе Москвы» затараторил очередной «гость студии», и Злобин убавил громкость до минимума.

— Идиоты, — проворчал Злобин.

В кармане у него лежала записочка от зама главы президентской администрации. Погибший Фролов в списке значился под третьим номером.

Сергей на секунду поднял на Злобина взгляд и вновь уставился в книгу.

— Не хорошо так выражаться о хозяевах дома, Андрей Ильич, — обронил он.

Сразу же после интервью на «Эхе» группа ФСО увезла их на конспиративную квартиру. От Арбата до Солянки долетели за пять минут. А потом потянулись долгие часы «домашнего ареста». Старший группы, уходя, буркнул: «Сидите тихо. Можно позвонить семье. Один раз. В холодильнике еда на три дня. Если что, мы рядом».

Злобину не раз в командировках приходилось жить в квартирах «для транзитных», стоящих на секретном балансе прокуратуры. В них всегда витал дух ночлежки, временного пристанища людей, ничем не обязанных дому.

Двухкомнатная квартира, в которой их заперли, была обставленная без особых претензий на современную роскошь. Достаточно скромный уют после лёгкого косметического ремонта. Чувствовалось, что кто-то здесь жил постоянно, поддерживая специфическую ауру жилого дома. Но жил чересчур аккуратно, практически не накапливая бытового мусора и той лёгкой степени беспорядка, что делает дом — средой обитания. Жил, словно в любой момент был готов, не стесняясь, отдать ключи от дома малознакомому человеку.

Судя по всему, хозяин квартиры не был ни домоседом, ни надомным работником. Сразу же бросились в глаз пять больших канцелярских коробок, небрежно поставленные у стены, и ноутбук на журнальном столике. Они явно попали сюда из другого мира.

Старший группы охраны, перехватив недоуменный взгляд Злобина, коротко пояснил: «Вам, Андрей Ильич. Чтобы скучно не было».

Злобин проверил содержимое коробок и понял, скучно не будет. Кто-то заботливый доставил в тайное убежище материалы, изъятые в конторе Коркина.

«Когда успели? Оставил же все в сейфе у Игнатия Леонидовича. Полчаса на интервью на «Эхе», пять минут сюда. Получается, рабочее место нам подыскали раньше, чем мы под пули попали? Вот, значит, как… Отставка отставкой, а работа — работой», — решил Злобин и принялся разбирать бумаги.

Постепенно из разрозненных фактиков, из пересечения фамилий и должностей стала проступать схема. А когда по радио передали о «лимоновой революции» на Ордынке, Злобин понял, что схема — не плод его воображение, она — работает.

Он вспомнил своё странное ощущение в момент побуждения в купе питерского поезда. Ощущение полного осознания, что каждое событие, свидетелем которого ему предстоит стать, каким бы случайным и непреднамеренным оно не казалось, будет проявлением хорошо спланированной и масштабной операции. Нет, это не паранойя, не шпионские игры утомлённого сознания «силовика», не профессиональная привычка выискивать умысел и мотивы, а то самое интуитивное сверхзнание, о котором взахлёб пишут авторы книжечек по эзотерике. Оно не нуждается в доказательствах, оно само притягивает их. Оно не требует веры, а обязывает к действию.

Злобин знал, что создана разветвлённая сеть единомышленников, формально не связанных между собой ничем, кроме образа мыслей и возможностью реализовать их в действии. Судя по всему, они уже начали действовать. Каждый на своему месте, исходя из своих сил и возможностей. Внешне разрозненные, спорадические усилия сливались в один мощный поток, способный сокрушить раздувшуюся химеру «управляемой демократии». Он знал, но лишь теперь мог доказать любому.

— О хозяевах, как о мёртвых, либо хорошо, либо никак, — пробормотал Сергей.