была часть плана Инквизиции. И Первого Бутона. Нас обманывали. Каждого.

– Нет, как раз ты нас…

– Гильдия основана выжившими из клана Змеев. Все мы – вы, я, Инквизиция – в нас течет кровь Змеев. Но истина известна лишь узкому кругу. Разве вы не задавались вопросом, почему Тодзё никогда полностью не доверял вам? – Кин покачал головой, провел забинтованной рукой по глазам. – Они оказались учениками госпожи Идзанами, дядя. Как и наши предки. И были полны решимости сделать все, чтобы Вестница конца Эндзингер восстала из ада и погубила мир.

– Да ты что, парень, совсем спятил? – сплюнул Кенсай. – Змеи, Темная Мать?

Кин повернулся и кивнул кому-то за дверью.

– Заходите.

Порог гостевой комнаты переступили двое мужчин с коротко стриженными волосами и штыковыми креплениями на запястьях. Люди волокли чье-то тело. За ними проследовал еще один, держа в руках мешок с разводами и пятнами.

Мужчины положили труп на ковер, а грязный мешок у ног Кина. Перед уходом незнакомцы одарили Кенсая ядовитыми взглядами.

Труп был относительно свежий, хотя некоторые его части оказались раздавлены в кашу. Кенсай отметил, что кожа имеет серый оттенок, как у наркомана-курильщика.

– Ты притащил сюда труп любителя лотоса, чтобы напугать меня? – фыркнул Кенсай. – Если это угроза, то она пролетела мимо цели, мальчик.

Поморщившись, Кин наклонился и сорвал уваги с трупа. Кенсай увидел, что грудь покойника усеяна штыковыми разъемами для подключения мехабака. По правой руке, покрытой синяками и ссадинами, тянулась красивая татуировка – свернувшаяся кольцами и смертельно опасная змея, тщательно прорисованная чернилами на белой как мел плоти.

– Перед вами труп Инквизитора, захваченного при падении капитула Йамы. Кицунэ сожгли тела еще двоих после раскола. Все помечены одним и тем же ирэдзуми. Клан Змея. Слуги госпожи Идзанами. Вот кто они, дядя.

– Один труп – еще не легион.

Кин потянулся к грязному мешку и с размаху перевернул. По ковру, кувыркаясь, покатилась отрубленная голова с мрачной ухмылкой. Синюшная кожа, оскаленная зазубренными клыками пасть урода, ржавые железные кольца в широком плоском носу и заостренных ушах. Кенсай видел такое же изображение на лицевых щитках железных самураев Шимы.

Демон из глубин ада.

– Óни… – прошептал он.

– Из-за скандала, разыгравшегося на борту Землекрушителя, вы ничего не заметили, но монстр выполз из мертвых земель Кицунэ вместе с дюжиной собратьев. Но их уничтожила «нечистая шлюха», которую вы так сильно презираете. Когда взорвался Главдом, трещины увеличились, Пятно разрослось в размерах. И только боги знают, что сейчас выползает из дыры.

Кенсай уставился на голову демона, не проронив ни слова.

– Мы воспитаны на вранье, дядя. Каждое мгновение вашей жизни заполнено ложью. Чистота. Гильдия. Кожа крепка, плоть слаба. Но это уловки, чтобы вернуть в Шиму Вестницу конца Эндзингер.

Кенсай нахмурился и покачал головой.

– Но мое видение…

– То, что будет? – вздохнул Кин. – Возможно, в Палате Дыма и есть своего рода истина, которую еще надо отыскать. Думаю, те, кто проникал в далекое будущее и лицезрел конец всего, – все они оказались теми, кто сошел с ума в момент Пробуждения. Те, кого Инквизиция просто сварила бы в чанах, прежде чем смогли бы поведать об увиденном.

– Нет… невозможно…

– Вы слышали Ее, дядя. Точно. Синдзи мне уже рассказал. Когда открылись Врата ада, Ее песня зазвучала, отдаваясь эхом внутри любого, на ком был мехабак. Она и вам пела. И теперь ваши сны и видения исчезли. Остался только Ее голос.

В сердце Кенсая зародился ужас. Отразился в его глазах – и во взгляде Кина.

– Вы были рождены для лжи, дядя, – продолжал юноша с мольбой. – И вас нельзя винить за то, что вы верили. Но сейчас у вас есть шанс исправить ошибки Гильдии. Помогите мне.

– Помочь тебе? – прошептал Кенсай.

– Вы должны отремонтировать Землекрушитель и отправиться на юг, чтобы сразиться с ордой Йоми. Закрыть врата, угрожающие поглотить все семь островов с их обитателями.

Кенсай уставился на свою раскрытую ладонь, на штыковое крепление на запястье, потом перевел взгляд на отрубленную голову с незрячими глазами. Где-то в глубине черепа он ощутил беззвучный ритм, ползущий по тому самому месту, где раньше жили сны. И почувствовал, как коснулись кожи чьи-то холодные губы.

Он знал.

Каким-то образом знал всегда.

– Убирайся, – прошептал он.

– Дядя, помогите мне. И себе…

– Убирайся! – Кенсай вскочил с кровати, сорвав шелковые простыни, не обращая внимания на боль. Он рухнул на пол, пальцы скрючились, напомнив формой когти, лицо исказилось.

Кин смотрел на него с жалостью, и Кенсай закричал, завыл, превратившись в жалкое существо из слабой плоти и хрупких костей, страстно желая, чтобы его снова заключили в оболочку из прохладного металла. Непроницаемую. Невидимую. Желая скрыться за совершенством литой латуни чистой красоты, спрятав отвратительную плоть.

– Не смотри на меня так! – выл он.

– Простите, дядя, – пробормотал Кин. – Мне очень жаль.

Кенсай свернулся калачиком, дергаясь в такт удаляющимся шагам Кина, царапая когтями испятнанный красным ковер. Он не мог дышать и ничего не видел, пол под ногами рушился, позволяя ему проваливаться все ниже, в черноту, залитую кровью тысяч людей. В пасть, широко распахнутую, зазывающую. В утробу мира, рожающую чудовищ, глотающую хрупкие истины, на которых была создана его реальность, оставляя Кенсая наедине с вопросом, на который он не мог найти ответа.

– Кто я?

ТЫ ПОМНИШЬ ПЕРВЫЕ СЛОВА, КОТОРЫЕ МЫ СКАЗАЛИ ДРУГ ДРУГУ?

Они сидели на вершине стен Кицунэ-дзё, окруженные стаей Края вечных бурь. К счастью, снегопад прекратился, укрыв землю ядовитыми сугробами глубиной в четыре дюйма и набросив черные покрывала на трупы, раскиданные по улицам Йамы. Хана схоронилась где-то в библиотеке Кицунэ, пытаясь найти записи о Такехико и его подвигах. Шая примостилась неподалеку, наблюдая за Юкико, размахивая из стороны в сторону хвостом, будто на что-то злилась. Девушка провела руками по доспехам Буруу, поглаживая пальцами стыки между пластинами на плечах и шее – его любимом месте.

Конечно, помню, брат.

И ЧТО Я ТОГДА СКАЗАЛ?

Ты спросил, кто я.

И ТЫ ОТВЕТИЛА, ЧТО ТЫ – ЮКИКО.

Больше я ничего не сумела придумать. Наверное, я тогда и не знала ответа. Не представляла, кто я и кем стану.

НО ТЕПЕРЬ ЗНАЕШЬ?

Могу сказать лишь одно: без тебя я была бы никем, брат. Я бы давно превратилась в пепел и кости.

КЕМ ТЫ СТАНЕШЬ, КОГДА Я УЙДУ?

Юкико посмотрела на Шай, следившую за ней прищуренными янтарными глазами. Девушка подумала о Крае вечных бурь, о маленьком комочке перьев и когтей, ожидающем Буруу, – о сыне, с которым он летал в течение краткого, благословенного часа, прежде чем снова сражаться на войне, которую затеял вовсе не он. Она понимала, что