Скат, перестав колдовать с ожившей рацией, громко произнес:

– Пистолет, я Граната, прием. Пистолет, я Граната, прием. Да мать вашу, вы там что, последние уши пропили?! Прием.

Пастор, продолжая неспешно ковыряться в лапше, флегматично пояснил:

– Ты напрасно тратишь время и заряд аккумулятора. Здесь чернота располагается с трех сторон, дальняя радиосвязь работает один день в году. И этот день не сегодня.

– Сильно умный?! – рявкнул Скат.

Сектант опять невозмутимо пожал плечами:

– Зачем ты так нервничаешь? Я не меньше тебя заинтересован в скорейшем появлении Нагана. Но я также понимаю, что надеяться на радиосвязь нельзя, она здесь проблемная. Надо просто подождать.

– И как я могу просто ждать с такими делами?! С утра за чернотой орда прошла, черноты там всего ничего, шнурок тонкий, мы их, как тебя, видели. А если сюда сунутся? Достало все, а это недоделанное пополнение больше всего достало, усилили на мою голову… – Скат молниеносно развернулся к Зырику, зашуршавшему сигаретной пачкой. – Дефективный, тебе кто разрешил курить?!

– Черняк курит, Султан курит, я тоже рот дома не забыл, – скривившись, ответил тот, пытаясь вытащить сигарету.

Молниеносно выхватив пачку из руки радиста и отшвырнув ее в угол, Скат прошипел:

– От вас, придурков жизнерадостных, вообще ничего не вижу, кроме бытовых отходов и тупости. Что за мудрая идея выдернуть вас из роты? Вы что, совсем безголовые, неужели не понимали, на что вас, забавных и чахлых, подписывают? Думали, в детсад повезут манной кашей кормить и мультики показывать? Вот на кой вы мне все тут нужны? Я ведь людей просил добавить, я не просил привезти кучу говна, у меня говна своего хватает, сам не знаю, куда его сливать.

– Че ты меня грузишь, я тебе не фура! – набычился Зырик. – Наган сказал, ты сделал, мы-то тут с какой стороны подписались?!

– С такой, что дебилы вы печальные, все четверо! – все больше и больше заводился Скат. – Вот скажи мне для примера: где эти два обсоса?!

– А когда это я старшим по обсосам успел заделаться?!

– Так зачем что-то делать, если оно всегда так было! Где Резик и Хипа?!

– А сразу нормально спросить нельзя?!

– Где ты здесь нормальных видел?! И где эти два шута опущенных?!

– А я к ним каким боком пристроен?! Резик – старший в группе, я вообще тут просто мимо проходил, вот его и грузи.

– Резик, да будет тебе, дебилу печальному, известно, вместе с таким же дебилом, как он сам, был отправлен к дачам вот уже два часа назад. Я могу понять, что дальше пары сотен метров на этом вонючем кластере проще докричаться, чем по рации доложить, но два, блин, часа! Два часа! Два! До двух даже в школе для недоразвитых считать учат, так что в цифру ты въехал. Ходу туда минут десять-пятнадцать вразвалочку. Вот чем там можно заниматься столько времени?! Нет, я, конечно, понимаю, что в вашу небесного цвета команду никого, кроме гнойных и несчастных, не принимают, но пялить друг друга по кустам два часа – это получается, у твоих друзей великая любовь.

– Ну так сходи, свечку им подержи, поддержи морально, че ко мне-то пристал… – насупился осыпаемый однотипными оскорблениями Зырик.

– Что ты сказал?.. – изменившимся голосом произнес Скат, а глаза его нехорошо сузились.

– Че ты слышал, то я и сказал. В зеркале крайнего поищи, откуда я знаю, где они? Может, их уже мертвяки без соли доедают.

– Да я только рад буду, я даже мертвякам приятного аппетита пожелаю и кетчупа им подгоню, чтобы мясо говном поменьше отдавало. Но если так, ты в темпе отправишься туда за пулеметом и принесешь мне его без царапинки.

– За каким таким пулеметом?

– А за таким, который Резик у меня выклянчил. «Эйч двадцать четыре», переделанный под барабанный магазин от пятого «гарика», второй такой ты во всем Полисе не найдешь, там эксклюзив на эксклюзиве, он хороших денег стоит. Твой ласковый командир повыпендриваться перед красивыми мальчиками захотел, ну так ветер ему в спину. Но не будет пулемета, я его на тебя повешу, а на тебе и так долгов, как зубов у рубера.

– Ты че, разве мне пулемет выдавал? Че за беспредел вообще? Я тут при каких делах?

– При таких, что ты за Резика перед Наганом подписался, когда мы вас забирали. Кто говорил, что пулеметчик из него огонь? Твои слова? Твои. За язык тебя не тянули, так что получи и распишись. Ты за такой раритетный ствол, в борделе у тети Клавы на подмене у самых дешевых сосок отрабатывая, за год и половину не спишешь, ушлепок обнаглевший.

Неделикатно-деловой разговор был прерван появлением двух человек – уже знакомого Карату Ролика и уродливо толстого парня, будто на убой откормленного, с болезненно-бледной рыхлой кожей, глаза заплывшие, еле-еле в щелочках проглядывают. На боевика вообще не похож, форменный камуфляж и черная майка смотрятся на нем так же уместно, как бронежилет пятого класса защиты на ощипанном страусе. Ни ножа на поясе, ни пистолета, и вид такой, что понятно с первого взгляда: повстречай этот тип зараженного не самых опасных стадий, в одну секунду словит обширный инфаркт и обильно утяжелит штаны.

Толстяк прямо с порога страдальчески сонным голосом заканючил:

– Ну только, блин, прилег, ну Скат, ну чего тебе опять понадобилось?

– Кислый, ты хоть что-нибудь, кроме как спать и жрать, умеешь? Я вот знаю только одно, на что ты способен, кроме этих двух вещей, так вот давай, занимайся. В темпе занимайся, пока мертвяки опять не набежали.

– Да не набежит никто, – совсем уж сонно заявил толстяк. – Я только что обновлял, их сюда сейчас палкой не загонишь.

– Когда это только что? Дрозд еще полчаса назад говорил, что стаю засек в полутора километрах. Полтора километра, Кислый, это ни о чем, это почти ноль. Всего пара минут, и они доберутся до твоих жировых запасов. Вообще ни намека на туман не осталось, вон выгляни, взгляни на картину.

– Да на что там смотреть, – сказал толстяк, уверенно направившись в сторону газовой плитки с расставленными возле нее посудинами с лапшой. – Туман в таком деле необязательно, он как бы бонусом идет, если погода хоть маленько помогает. А сейчас жара такая, что жить неохота, какой тут может быть туман? Да никакого. Кислятиной маленько попахивает, ну и ладно, мертвяки получше нас чуют, им этого за глаза хватает, разбегаются, будто от чумы, у них в башке записано, что от такого драпать надо.

– Сказано – поднови! – стоял на своем Скат.

– Да я тебе что, бочка бездонная? Выдохнусь, и что дальше будет?

– А дальше будем тебя спеком обкалывать и самым вонючим живчиком заливать. И жрать не будем давать, может, хоть так шевелиться начнешь.

– Дай хоть кофе попить, в себя прийти, я ведь вообще не спал, голова не соображает.

– Да пей уже, бурдюк бездонный, только в темпе. Ролик, завари ребятам пожевать.