Она захохотала:

— Но я ВЫЖИЛА. Такова моя карма — выживать в любых условиях. И я их всех за пояс заткну, так и знай!

— Но Кузунда Икуза, — он покачал головой. — Он не такой, как все. Тебе в голову не приходило, что он будет почище тебя?

Киллан замотала головой:

— He-a! — Потом она широко улыбнулась, сгребла со стола магнитофончик и отправила его в сумку. — Верь мне, — сказала она, целуя его в щеку. — Это нам пропуск в землю обетованную. Будем жить ни в чем не нуждаясь.

Негодяй посмотрел на пустой стол. Промолвил:

— Я и так ни в чем не нуждаюсь. — Поднял глаза.

Но Киллан уже и след простыл.

* * *

Полицейские приехали за Шизей, выдержанные, гладкие. Она ожидала, что они приедут, и без лишней суеты пошла-с ними. Бородатый, мясистый следователь задал ей обычные вопросы насчет ее местонахождения в предыдущий вечер. Шизей наблюдала за его глазами, умными, проницательными. На нем был мятый, плохо сидящий костюм, который он носил, как другие люди носят халат. Чувствовал себя в нем свободно, комфортно. Шизей была одета в короткую черную юбку, широкий черный матерчатый пояс и огненно-красную блузку с рукавом фонариками. Для начала она решила его немного подурачить.

Во время их разговора следователь завтракал, довольно неряшливо, но с аппетитом уплетая гамбургер, и у Шизей создалось впечатление, что ее хотят заманить в ловушку, и этот завтрак — своего рода театральная декорация. Вот только не ясно зачем: то ли для того, чтобы успокоить ее, чтоб не нервничала, то ли для того, чтобы сбить потом с толку внезапным вопросом.

Они сидели за обшарпанным деревянным столом, расположенным в центре безликой комнаты, стены которой были выкрашены в казенный зеленоватый цвет. В углу стола примостился графин с холодной водой, в другом — засаленный поднос с кофейником. Окна были зарешечены.

Детектив сообщил, что его зовут Эйлбемарл. По направлению, куда вели вопросы, которые он задавал, было очевидно, что Брэндинг указал на Шизей как на человека, который подтвердит его алиби. Эйлбемарл сказал, что в полицию поступил анонимный звонок насчет того, что в багажнике машины Брэндинга лежит труп. Ничего не известно о звонившем, кроме того, что это явно мужчина. И в данный момент, сказал следователь, Брэндинг задержан по подозрению в убийстве. Поскольку его нелады с Хау получили широкую огласку, они хотят хорошенько допросить Брэндинга. Из всего этого Шизей сделала вывод, что полиции нужны стандартные факты: выяснить возможные мотивы и уточнить возможности подозреваемого для совершения преступления. Вот поэтому и вызвали ее.

Конечно, им ни за что не докопаться до истины. Убив Брислинга, она сразу же позвонила в группу поддержки, с которой она была на связи с того момента, как согласилась помочь осуществить инфильтрацию в проект «Пчелка». Еще до того она дала им копию ключа с замка зажигания в машине Брэндинга. В то время, как Брэндинг и Шизей были на банкете, люди из группы поддержки увели его машину, положили в ее багажник тело Брислинга, а потом пригнали машину на стоянку, будто никто ее и не трогал. Шизей ответила на все вопросы детектива Эйлбемарла настолько полно, насколько смогла, опуская, естественно, факт ее столкновения с Брислингом в ее доме, когда она вернулась внезапно за своей сумочкой. Но она не утаила факт возвращения за сумочкой, чтобы показать следователю, что рассказывает о всех их передвижениях максимально подробно. Кроме того, она не знала, какие показания давал ему Брэндинг, и совершенно незачем допускать расхождения в их версиях. Это может показаться подозрительным.

— Вы с сенатором Брэндингом большие друзья, — сказал Эйлбемарл через некоторое время. В течение этого времени он вытирал губы от томатного соуса.

— Мы были вместе на том банкете, — сказала Шизей. — И это не в первый раз мы появляемся вместе на подобных мероприятиях.

Эйлбемарл одарил ее долгим взглядом. Улыбнулся, показывая широкие зубы: — Восхищен вкусом сенатора.

— Простите, какие аспекты наших отношений с сенатором интересуют вас, кроме тех, которые не дают покоя любителям подсматривать в замочные скважины?

Эйлбемарл хохотнул, чтобы показать, что в невозбраняемых службой дозах чувство юмора у него имеется, затем сразу посерьезнел.

— Сенатор указал на вас как на человека, который может подтвердить его алиби.

— Вы намекаете, что я буду его выгораживать, — по любви?

Эйлбемарл пожал плечами:

— Не вы первая, не вы последняя.

— Двести пятьдесят человек видели сенатора Брэндинга на банкете.

— Но, согласно вашему же утверждению, — глаза следователя опустились на страницу блокнота, в котором он делал пометки во время допроса, — вы с сенатором прибыли туда примерно в 08.30.

— Ну а судебно-медицинский эксперт говорит, что Брислинга прикончили где-то между семью и девятью. Так что до 08.30 у вас была уйма времени.

Она почувствовала, что эту информацию он приберег для нее, как козырь.

— Мы были вместе часов примерно с восьми.

— Не мог успеть, да? Чтобы убить Брислинга, потребовалось три минуты, — процедил Эйлбемарл. — Как вы думаете, что делал Брэндинг в эти сорок две минуты?

Шизей почувствовала, что Эйлбемарл хочет подловить ее. Они подошли к критической точке допроса. Ему надоел их спарринг, как выражаются боксеры. Он снял перчатки. Пожалуй, пришло время и ей сделать то же самое.

— Сенатор Брэндинг не убивал Дэвида Брислинга, — сказала она.

Детектив Эйлбемарл наморщил лоб. Это был единственный признак того, что она удивила его. Его глаза смотрели на нее, как будто говоря, что он видит ложь за двадцать шагов.

— Как вы можете это утверждать с такой безапелляционностью? — удивился он.

— А зачем ему было возить труп Брислинга в багажнике весь вечер? Он не дурак и сам в петлю не полез бы.

— А он просто хотел от него избавиться в укромном месте. Не было достаточно времени, чтобы сделать это до того, как он заехал за вами.

— Вы сказали мне, у него было сорок две минуты.

Эйлбемарл ничего на это не возразил, но по глазам было видно, что он не сдался. Пока.

Все это слишком похоже на то, что Брэндинга подставили, хотела сказать Шизей. И сказала бы, будь детектив Эйлбемарл чуточку попроще. Но с ним надо держать ухо востро. Он сразу заподозрит неладное, если она будет пытаться делать за него его работу.

Она полезла в карман, достала аудиокассету.

— Есть у вас здесь что-нибудь, на чем ее можно прослушать?

Эйлбемарл долгое время молча смотрел на кассету, затем будто приняв решение, потянулся к ящику стола и достал маленький магнитофон.

— Эта штука фиксировала ваше милое чириканье, — сказал он, осклабившись. — Не доверяю своему умению стенографировать. Слишком давно был последний раз на курсах переподготовки.