22 октября члены Секретариата ВСАУ Бармаш и Стыценко явились по вызову в ГПУ, где были арестованы. Вскоре был арестован еще один секретарь этой организации Аскаров. Бармашу предъявили фальсифицированное обвинение в агитации за срыв посевной компании. Также его обвинили в избиении одного из односельчан, с которым он подрался из-за личного конфликта. Аскарову было предъявлено обвинение в содействии подпольной анархистской деятельности и контрреволюционной пропаганде. В ночь с 1 на 2 ноября 1921 г. прошли массовые аресты анархистов-универсалистов в Москве. Были закрыты их клубы. В январе 1922 г. пятеро ее активистов (О.Я. Агафонова, Г.К. Аскаров, М.Л. Симчин, С.А. Стыценко и И.Ф. Шапиро) были этапированы в Северодвинский концлагерь. Причем Агафонова была направлена туда с ребенком.

Новая волна репрессий была своеобразной реакцией на падение влияния РКП(б). В это время некоторые «анархо-большевики» выходят из партии и возвращаются на анархистские позиции. Такой пример демонстрирует Новомирский, в 1921 г. написавший книгу «Лавров на пути к анархизму», посвященной исследованию идей одного из теоретиков революционного народничества, П.Л. Лаврова. Эта работа продемонстрировала изменение политической позиции Д. Новомирского в сторону критики однопартийной диктатуры РКП(б) и террора ВЧК. «Вряд ли можно сомневаться, что, с точки зрения Лаврова, опыт советского государства вбивает осиновый кол в могилу идеи государственной власти. […] Став монополистом всех национальных богатств, большевистское государство обнаруживает противоположную тенденцию – к поглощению общества, к превращению рабоче-крестьянского общества в свой подсобный орган. Аппараты, созданные для временной надобности – борьбы с контрреволюцией и спекуляцией, – стали орудием угнетения всего общества, сея недоверие, смуту и панику. Органы государства из органов безопасности стали своей противоположностью. Советское государство, как и всякое государство, пришло к неизбежному своему отрицанию», – писал он.

Переходили в анархистские организации и разочарованные в итогах борьбы большевики и комсомольцы. Так, к Кунгурской группе анархистов в 1921 г. примкнули 9 чел., вышедших из РКП(б) и занимавших ранее «ответственные советские должности». Случаи, когда анархистскую пропаганду вели члены партии большевиков, отмечались в Донской обл. В июле 1921 г. ДонЧК разгромила Морозовскую группу анархистов-комсомольцев, в которую входили 8 чел. У арестованных были отобраны плакаты с обращениями к рабочим, крестьянам и красноармейцам. Кроме того, по некоторым данным, подпольщики готовили покушение на завполитбюро Морозовского округа. Часть членов организации была отправлена в тюрьму, кроме несовершеннолетних, отпущенных под подписку о невыезде. Историк В. Смирнова полагает, что предъявленные морозовским анархистам обвинения сомнительны, поскольку о существовании такой группы было известно с февраля, но ранее чекисты не пытались ее ликвидировать, осуществив арест непосредственно после циркулярного письма ЦК. Кроме того, мягкость приговора противоречит серьезности обвинения.

Большой политический резонанс имела голодовка 13-ти анархистов, начавшаяся 10 июля 1921 г. Предыстория этой акции следующая. 22 июня – 12 июля 1921 г. в Москве проходил III конгресс Коммунистического интернационала. Среди его делегатов были представители европейских анархо-синдикалистских профсоюзов и выступавшей против большевиков с леворадикальных позиций Коммунистической рабочей партии Германии. К этим событиям анархисты и приурочили свои акции протеста в тюрьмах. Еще ранее политзаключенные обращались с заявлениями протеста против царящих в России репрессий к мировой социалистической и анархистской общественности. Так, 24 апреля 1920 г. большая группа социалистов и анархистов из Бутырской тюрьмы (55 анархистов, 80 левых эсеров, 28 максималистов, 5 меньшевиков и 40 эсеров), выпустила приуроченное к 1 мая заявление.

10 апреля 1921 г. 14 анархистов (В. Волков, П. Герасимчик, Дубникова, Ицкол, П. Колобушкин, И. Лихачев, Логинова, Н. Островский, М. Петровский, Т. Полозова, Д. Рыжуков, Г. Сахновский, Б. Стоянов, Е. Чернов (Чернознаменский)), находившихся в петроградских тюрьмах, обратились с заявлением «К анархистам и революционным рабочим мира», разоблачавшим антианархистские репрессии большевиков. Авторы заявления призывали отказаться от сотрудничества с ними и требовали освобождения заключенных анархистов из тюрем. «Слишком мало знают анархисты и революционные рабочие за границей, питаемые агентством РОСТА, о том безудержном произволе, который царит в социалистической России, о том безвыходном положении, в котором теперь находятся русские анархисты и все революционеры, стремящиеся укрепить и развить революцию и все более и более убеждающиеся в том, что для властвующей партии революция является лишь красивой тогой, под которой она старается скрыть свои узкие партийные цели», – писали политзаключенные-анархисты.

4 июня с письмом, близким по содержанию с петроградским заявлением, но более сжатым и сконцентрированным по содержанию, а в итоге – имевшим больший резонанс, выступили заключенные в Таганской тюрьме анархисты В. Бармаш, В. Волин, А. Горелик, М. Мрачный и К.Ф. Федоров. Изложив информацию о преследованиях анархистов в России, политзаключенные лидеры движения просили о широком распространении документа и кампании за освобождение российских сторонников безвластия и прекращение их преследований. «Посылайте в Россию, – на съезды, конференции и т. п., – честных, осведомленных и решительных товарищей, которые, не поддаваясь заигрываниям и лживым разглагольствованиям властей, добивались бы возможности на деле ознакомиться как с положением анархического движения на местах, так и с жизнью анархистов в тюрьмах, их „делами“ и „преступлениями“. […] Ваш дружный, энергичный напор может разорвать завесу, покрывающую темные деяния наших „социалистов у власти“. Пора, наконец, рассеять чудовищный обман, в который – путем беззастенчивой лжи, клеветы и провокации и иных, не имеющих имени, приемов – введены в заблуждение трудящиеся массы за границей».

7 июня 1921 г. старосты коллективов политзаключенных анархистов (В. Волин), анархо-синдикалистов (Е. Ярчук), беспартийных (Б. Зайцев), левых эсеров (А. Чилин), социал-демократов (А. Стоялов) и эсеров (Б. Иванов) подали заявление в Анархический черный крест и ВЦИК с жалобой на скудный рацион питания, который грозил развитием заболеваний на почве хронического голодания (желудочно-кишечных и сердечных заболеваний, туберкулеза и цинги). Тем более что речь шла о людях, которых в течение многих месяцев, а то и лет, перебрасывали из тюрьмы в тюрьму. Среди них были и те, кто подорвал здоровье на каторге в дореволюционной России. В этой ситуации тюремное заключение превращалось фактически в смертный приговор. Политзаключенные требовали: «если не освобождения, то немедленного обеспечения нам нормальных условий питания, при которых тюремное заключение было бы, по крайней мере, тюремным заключением, а не сводилось бы, по существу, к нашему медленному убийству». В случае отказа от выполнения требований протестующие были готовы «принять все находящиеся в нашем распоряжении меры».

9 июня 1921 г. с заявлением «К анархистам – участникам съезда Коминтерна, к представителям революционного синдикализма, к представителям Индустриальных рабочих мира, Германской рабочей коммунистической партии, ко всей „левой“ Коминтерна» обратились заключенные во Владимирской губернской тюрьме анархисты М. Бирулин и А. Олонецкий. Они призвали своих европейских единомышленников обратить внимание на репрессии, которым подвергаются анархисты в России: «Товарищи, побывайте в тюрьмах Владимира, Орла, Ярославля, Рязани, Харькова и московской Таганской тюрьме, узнайте лично, за что сидят там целые ряды месяцев (правда, без предъявления обвинения) т[ак] н[азываемые] бандиты, и вы увидите, что Ленин и Дзержинский (председатель ВЧК по борьбе с контрреволюцией) могут не только в узких пределах экономики подать дружески руку Эберту и Джолитти, Ллойд-Джорджу и Бриану». Авторы воззвания призывали не верить большевикам и фактически отказаться от сотрудничества с ними. Была объявлена 5-дневная голодовка с требованием о немедленном освобождении всех арестованных.