военно-морская база османов переехала из Галлиполи в Галату – по соседству с тем участком Босфора, где сегодня стоят на якоре круизные лайнеры размером с хороший курорт, – в одном только эллинге судоверфи в районе Касымпаша могли быть построены 200 военных кораблей. Налитые чрева новых кораблей шлифовали и строгали, подготавливая их к морскому плаванию, и с верфи доносился крепкий аромат тесанного дерева и проконопаченных корпусов. В море выходили дозорные суда, чтобы бороться с пиратами, нападавшими на корабли с зерном в Средиземном и Черном морях.

Правда, возвращаясь домой, они же привозили с собой и беду. В XVI в. каждые 20 лет по городу проносилась чума (всякий раз унося с собой до 20 % населения). Ситуация усугублялась соседством толкучего рынка с верфью и Императорским арсеналом, а кроме того, лазейки на улицы и набережные Стамбула открывались для болезнетворных организмов из-за многократного использования одежды и одеял, а также постоянного перемещения в портах людей и товаров с кораблей и обратно.

В 1565 г. построенные на государственные деньги peremes (гребные суда) курсировали вдоль и поперек Босфора, и скоро в городе было уже 16 000 гребцов. Об огромном числе османских судов, бороздивших открытое море, можно судить по количеству обломков затонувших кораблей родом из Стамбула – сейчас их обнаруживают в ходе подводных археологических раскопок. В 2014 г. в ходе работ неподалеку от Анталии, продолжавшихся три месяца, нашли еще восемь османских кораблей. В 2004 г. началось изучение покрытых илом и песком останков османского фрегата Ertuğrul, который затонул в 1890 г. во время шторма по пути из японского порта Кусимото в Стамбул. В ходе этих раскопок обнаружили корабельные гвозди в полруки длиной, стеклянные бутылочки для духов и котелки. Деньги, вырученные от торговли в Индийском океане, в портах Красного моря, Персидского залива и Средиземного моря, шли на финансирование строительства в городе красивейших зданий. С 1592 по 1774 г. торговать на Черном море разрешалось только подданным Османской империи. Верховые набеги по равнинам остались в прошлом – отныне турки с союзниками стали хозяевами морей.

Помимо процветающего флота торговых и военных судов, а также османского варианта барж у султанов имелись сказочно нарядные изящества – резные kayiks, суда наподобие венецианских гондол. На них-то властители и разъезжали по Стамбулу. У представительниц гарема были собственные суда, у женщин они были украшены фруктами и цветами. Этим домашним флотом заведовали (и обслуживали его) работники, которые назывались так же, как и садовники султана. В составе административного аппарата этих работников, бостанджи, было обычно от пяти до шести тысяч человек. Они охраняли порт и берега Босфора и Золотого Рога – одни ночью служили в морской и речной полиции, другие днем выращивали розы. Бостанджи были влиятельными служащими. Рассказывают, что в гребцы к султану выбирали немых бостанджи, чтобы они при необходимости бормотали и завывали во время увеселительных и деловых водных прогулок султана с гостями – так беседы султана не могли подслушать.

Благодаря таким водным прогулкам правителя жители Стамбула помнили, кто стоит у руля. А все увеличивающееся число османских кораблей в чужих водах напоминало миру о честолюбивых устремлениях султана. Глядя на поистине совершенные карты, созданные в начале XVI в. адмиралом и картографом Хаджи Ахмедом Мухиддином Пири (или Пири-реисом), можно получить представление о том, насколько внимательно османский флот отныне наблюдал за своей добычей, прощупывал и знакомился с ней.

Пири-реис родился в Галлиполи. Он всю жизнь провел в море – сначала у берегов аль-Андалусии, а с 1492 г. – на службе у османов. В 1517 г. он участвовал в завоевании османами Египта. Впоследствии он начал составлять карты мира, заключив их в свой труд «Книга морей», основанный на работах других картографов, в том числе и тех, что ходили с Христофором Колумбом. На многих его картах рисунки очаровательным образом дополняются текстом. В мире сохранилось 5704 карты, составленные им, а другие продолжают регулярно находить. Во всех странах мира отчаянно стремились завладеть передовыми, точными картами Пири-реиса, но первыми их непременно получали османские правители. Сулейман Законодатель (бывший султаном с 1520 г., на Западе его называли Сулейманом Великолепным) пользовался этими только ему известными сведениями, чтобы совершать набеги на берега Европы, Азии и Африки.

Очень важно, что первым Сулеймана Великолепного нам описывает венецианец Бартоломео Контарини: «Все надеются, что его правление будет добрым». Османы перестали быть разбойниками с Востока, отныне они были частью фундамента Европы эпохи Возрождения. Сулейман был правителем, который, скорее, отпускал свое воображение, чем подавлял его. Во время его правления ремонтировали дороги, восстанавливали замки, возобновляли работу торговых постов.

Корабли в Стамбуле. Османская миниатюра. Конец XVI – начало XVII в.

Но у Сулеймана, помимо вкуса, были еще и желания. Благодаря тому, что в 1521 г. он взял Белград, а в 1526 г. одержал победу на полях Мохача, османам не составило труда захватить Венгрию. В Центральной Европе началась борьба с Габсбургами. В 1529 г. османов вытеснили из Вены. Запад, казалось, выжидал. И поводы для беспокойства были.

Когда в 1492 г. мусульман изгнали из Испании, в Средиземноморье поднялась волна недовольства. Так что, когда один решительный корсар, Хайреддин-паша – в историю он вошел под именем, которое ему дали на Западе, Барбаросса (хотя на самом деле rossa barba, красная борода, была у его брата) – у берегов Алжира выступил против христианского войска императора Священной Римской империи Карла V, у него нашлось множество ярых сторонников среди мусульман, которые и поучаствовали в османском замысле.

Историки пишут, что должность полководца османского флота Барбаросса заслужил, привезя на невольничьи рынки Стамбула диких животных и 200 красивейших пленниц. В городе этого человека, безусловно, любили, и он щедро платил ему тем же. Еще двадцать лет он выходил из портов Стамбула, ведя за собой порой до 200 кораблей – так он захватывал земли и рабов для султана. Барбаросса явно обладал исключительной напористостью: когда он причалил в римском порту Остия, в городе тут же зазвонили во все колокола, предупреждая об опасности.

Его корабли взяли овеваемые ветрами острова Андрос, Серифос и Парос. Он совершил набеги на острова Лампедуза и Монтекристо. Не смогли противостоять его натиску остров Иос, который прославился как остров греческих праздников, и даже Искья, один из первых островов, заселенных греками еще до того, как мегарийцы отправились в Византий, а также тот самый, где происходили съемки любовной сцены Ричарда Бертона и Элизабет Тейлор