На самом деле тут совсем не до смеха. Глобализация переживает кризис. Популизм набирает силу. Авторитарные государства выходят в лидеры. Между тем технологии неумолимо шагают вперед и вперед, грозя сделать большинство людей ненужными или бессмертными (или и то и другое). Как нам осмыслить все происходящее? В поисках ответа многие обозреватели обращаются к грубым историческим аналогиям. В глазах некоторых Дональд Трамп – новый Гитлер, который вот-вот возвестит о превосходстве Америки над остальным миром[1391]. Для других Трамп – новый Никсон, которого вот-вот подвергнут импичменту[1392]. Но на дворе все же не 1933 и не 1973 год. В 1930-х годах тоталитарное правление опиралось на технологии, которые легко было подчинить единому центру. Сорок лет спустя демократически избранному президенту уже гораздо труднее было безнаказанно нарушать закон. Тем не менее и в 1970-х годах СМИ по-прежнему состояли из небольшого числа телевизионных сетей, газет и новостных агентств. Более чем в половине стран мира эти организации подчинялись централизованному контролю. Сегодняшний мир невозможно понять, не учитывая, до какой степени его изменило появление новых информационных технологий. Это стало уже трюизмом. Главный вопрос: в чем именно он изменился? Ответ заключается в том, что технологии неимоверно расширили возможности разного рода сетей, если сопоставлять их с традиционными иерархическими властными органами, однако последствия этих перемен будут определяться структурой, эмерджентными свойствами и взаимодействиями этих сетей.

Как мы уже видели, глобальное влияние интернета на жизнь людей сопоставимо разве что с воздействием книгопечатания, развившегося в Европе в XVI веке: эта самая близкая из возможных исторических аналогий. Персональный компьютер и смартфон расширили возможности сетей в такой же степени, в какой во времена Лютера это сделали печатная брошюра и книга. В самом деле, траектории на графике, показывающем рост производства и изменение цен на ПК в США с 1977 по 2004 год, поразительно похожи на аналогичные траектории производства и цен на печатные книги в Англии с 1490 по 1630 год (см. илл. 48)[1393]. В эпоху Реформации и последующие периоды взаимосвязанность мира росла по экспоненте вместе с ростом грамотности, и все больше людей получали доступ к всевозможной печатной литературе и переставали зависеть от ораторов и проповедников, ранее являвшихся для них единственными источниками новых идей.

Существуют три важных отличия нашего сетевого века от эпохи, последовавшей за появлением европейского книгопечатания. Во-первых (и это самое очевидное отличие) наша сетевая революция совершается гораздо быстрее и охватывает гораздо более обширные территории, чем та череда революций, которой дал толчок немецкий печатный станок. За гораздо более короткий промежуток времени, чем понадобился для того, чтобы 84 % взрослого населения Земли стали грамотными, заметно бóльшая часть человечества получила доступ к интернету. Еще совсем недавно, в 1998 году, интернетом пользовались лишь 2 % населения планеты. Сегодня этот показатель составляет две пятых. Нынешние изменения происходят примерно в десять раз быстрее, чем происходили в постгутенберговский период: для того, на что после 1490-х годов уходили столетия, после 1990 года понадобилась лишь пара десятилетий. Как мы уже упоминали, Google зародился в 1998 году в гараже в Менло-Парке. Сегодня он способен обрабатывать более чем 4,2 миллиарда поисковых запросов ежедневно. В 2005 году YouTube представлял собой стартап и размещался в комнатке над пиццерией в Сан-Матео. Сегодня он позволяет просматривать по 8,8 миллиарда видео в день. Facebook придумали в Гарварде чуть больше десяти лет назад. Сегодня он насчитывает около 2 миллиардов пользователей, которые входят в систему как минимум раз в месяц[1394]. А еще каждый день отправляется в сто раз больше электронных писем. Мир действительно опутан такими плотными связями, каких не было никогда раньше. Темп роста глобальной сети может замедляться, если учитывать ежегодно появляющееся количество новых интернет-пользователей и владельцев смартфонов, однако нет никаких признаков, что этот процесс остановится. В других отношениях – например, если говорить о переходе с текстов на фото и видео и с клавиатуры на интерфейс с микрофоном – наблюдается ускорение процесса. В итоге даже неграмотность перестанет быть барьером для общения в сети.

Илл. 48. Стоимость и объем производства книг и и ПК. 1490–1630-е и 1977–2004 гг. соответственно.

И эта технологическая революция не ограничивается только развитыми странами. Если бедняки хоть в чем-то и догоняют остальные слои населения, так это как раз в возможности устанавливать связи. Если брать в расчет беднейшие 20 % домохозяйств мира, то примерно в семи из десяти имеются мобильные телефоны. Индийская телекоммуникационная компания Bharti Airtel располагает клиентской базой, сопоставимой с численностью всего населения США. А количество интернет-пользователей в Индии уже превышает их количество в США. На то, чтобы оснастить все домохозяйства в Кении мобильными телефонами, ушло восемь лет. А Safaricom понадобилось всего четыре года, чтобы ее передовой платежной системой M-Pesa оказалось охвачено 80 % домохозяйств[1395]. Даже в нищем и безалаберном Сомали за пять лет доля обладателей мобильных телефонов подскочила с 5 до 50 %[1396]. Оказалось, что самых бедных жителей Земли легче обеспечить мобильниками, чем чистой питьевой водой, – и, пожалуй, это говорит о том, что лучше было бы поручить эту задачу – обеспечение чистой водой – частному сектору, а не слабым, коррумпированным правительствам[1397].

Во-вторых, дистрибутивные последствия нашей революции в корне отличаются от последствий революции, произошедшей в начале Нового времени. Европа XV века была далеко не идеальным местом для осуществления прав на интеллектуальную собственность, и они существовали в ту пору лишь там, где гильдия профессионалов могла втайне монополизировать свою технологию. Печатный станок не озолотил никого: Гутенберга не ожидала судьба Гейтса (наоборот – к 1456 году он фактически разорился). Кроме того, лишь некоторые издатели, чья деятельность зародилась благодаря изобретению печатного станка – а именно издатели газет и журналов, – целенаправленно зарабатывали деньги на размещении рекламы. Если же говорить о СМИ, которые расплодились благодаря появлению интернета, то без рекламы не обходится никто. Тем не менее мало кто предвидел, что гигантские сети, возникшие благодаря интернету, несмотря на все их пропагандистские заявления о демократизации знаний, окажутся до такой степени неэгалитарными. Поколение беби-бумеров, выросшее вдали от вооруженных конфликтов, не имело возможности на своем опыте узнать горькую истину: неравенство уменьшают отнюдь не хаотичные сети, а войны, революции, гиперинфляция и другие формы экспроприации[1398].