Офицер-танкист Тассило фон Богенхардт сказал: «Воинственного духа в нас не осталось. Нас истребляли ковровыми бомбардировками, нас бомбили с пикирующих самолетов, поливали огнем пулеметов. Последнее, что я помню [до того, как он был ранен и эвакуирован], – как я взорвал свой танк, в котором закончилось горючее, и смотрел, как огонь медленно пожирает его. Вот и конец Африканскому корпусу. Я еще удивлялся, отчего англичане продвигаются так медленно. Знали бы они… и мне почти хотелось, чтобы они знали»23.

Роммель сумел спасти основную часть своего корпуса, но Восьмая армия захватила 30 000 военнопленных, уничтожив большое количество оружия и снаряжения противника. На этот раз маятник уже не качнется, отступающая армия Роммеля не повернет снова на восток. То была единственная за всю войну крупная сухопутная победа англичан, лавры которой им не пришлось разделить с кем-то из союзников. Правда, в декабре немцы попытались остановить отступление и провели несколько жестоких арьергардных боев, но каждый раз Восьмая армия выбивала их с очередного рубежа обороны и гнала дальше. Триполи пал 23 января 1943 г. Через три дня войско Монтгомери находилось уже в Тунисе, и там развернулась последняя, затяжная фаза Северо-Африканской кампании.

Операция Torch, начавшаяся 8 ноября 1942 г. с высадки в контролируемых Виши Алжире и Марокко, стала первой крупной совместной операцией американской и британской армии против немцев. Черчилль и Рузвельт приняли такое решение вопреки упорным возражениям американских начальников штабов, по мнению которых в любых действиях на Средиземноморье были заинтересованы лишь англичане с их имперскими амбициями. Как только стало ясно, что в 1942 г. высадка на Континенте не планируется, президент встал на точку зрения британского премьера, который настаивал на достаточно заметной военной операции, чтобы укрепить боевой дух союзников. Северная Африка представлялась единственным местом, где могла осуществиться подобная операция. Первоначально в операции Torch участвовало 63 000 англичан и американцев, а также 430 танков. Надеялись, что французские (вишистские) войска не окажут сопротивления двум передовым дивизиям американцев, однако те потеряли при высадке 1500 человек и вынуждены были вступить в тяжелые бои.

Солдат Иностранного легиона, служивший на батарее на высоте над Касабланкой, передает ужас пушкарей, чью незащищенную позицию разбомбили американские самолеты: «Через пять минут все было кончено. Я выбрался из канавы, в которую бросился при первом взрыве. Из тридцати человек погибло пятнадцать вместе с командиром, еще десять было ранено. Две пушки разбиты, два грузовика горели. Глубочайшая горечь охватила меня при виде валявшихся на земле трупов товарищей. С того самого момента, как пала Франция, мы мечтали об освобождении, но разве такой ценой!»24 10 ноября главнокомандующий союзными войсками Дуайт Эйзенхауэр договорился о прекращении огня. Французские войска начали переходить на сторону союзников и присоединяться к их борьбе против немцев, хотя им недоставало оружия, а некоторым офицерам, по правде говоря, также и энтузиазма в служении очередному правому делу.

Успехи в Северной Африке осчастливили все народы боровшихся против немцев стран. Постепенно люди осмелились поверить, что это нечто большее, чем очередное движение маятника. Мюриэл Грин 11 ноября писала: «Внезапно я поняла, как важны эти новости. За последние годы мы так устали от известий о продвижении и отступлении в Египте, что я не сразу поняла, что на этот раз все по-другому. Чудесно, что наконец подключились американцы, теперь дело пойдет, мы движемся к окончательной победе»25. Ее мнение разделяли и некоторые немцы. «Поразительно наблюдать, как берет верх морская держава, – писал 10 ноября после начала операции Torch Гельмут фон Мольтке, мечтавший о свержении Гитлера. – Колосс надвигается»26. Русским события в Африке казались малозначимыми по сравнению с масштабами их собственной борьбы, но все же вести о Torch и сражении под Эль-Аламейном просачивались в Красную армию и хоть немного, но ободряли солдат. Пока Мюриэл Грин заполняла свой дневник в сельской местности западной Англии, на Восточном фронте капитан Николай Белов писал: «Сегодня приятные вести. Американцы и англичане колотят наконец немцев по-настоящему. В Африке, ведь это очень далеко, но, кажется, так близко. Отрадно»27.

В городе Дерна, в 700 км к западу от Аламейна, как-то в ноябре группа итальянских солдат, не располагавших никакой информацией, повстречала немцев, один из которых свободно говорил по-итальянски. Это был гордый нацист, продолжавший уверять, что в 1943 г. страны оси добьются окончательной победы. По его словам, он только что слышал по радио сообщение о захвате Сталинграда. Русским конец. Итальянцы оказались не из легковерных. «Хочется надеяться, что он сказал правду, – записал один из них, – но как-то его оптимизм неубедителен»28. И недоверчивые итальянцы оказались правы.

На первых стадиях Северо-Африканской кампании американское командование опасалось вторжения немцев через Испанию. Когда же эта угроза не осуществилась, союзники закрепились на побережье, и вишисты прекратили сопротивление, появилась надежда в скором времени освободить весь регион. Однако надежда не сбылась, поскольку Гитлер принял непредвиденное союзниками решение: направить в Северную Африку подкрепления. Полтора года фюрер отказывал Роммелю в дополнительных дивизиях, когда Лис Пустыни еще мог бы вырвать победу, но теперь Гитлер пытался оттянуть поражение. По морю и по воздуху переправили из Италии в Тунис с согласия местного вишистского правительства 17 000 немецких солдат и бронетехнику. Численный перевес оставался на стороне союзников, но американские войска целиком состояли из новобранцев, как и значительная часть английской армии. Еще одним преимуществом немцев оказалась эффективная поддержка с воздуха, которую организовал генерал люфтваффе Йорген фон Арним.

Витторио Валличелла и его товарищи по таявшему итальянскому контингенту встретили Рождество 1942 г. на побережье Туниса, тоскуя по дому и прячась от английских бомб. «За полуночной мессой меня окружали печальные лица. Снова налетели англичане, все кинулись по местам. Так-то мы провели Сочельник, вместо того, чтобы угоститься праздничной едой, которую обещал приготовить Долиман [почитаемый итальянцами повар]»29. На следующий день дела пошли лучше: шеф-повар подал пасту с рагу, отварной картофель, по кусочку мяса и «ко всеобщему изумлению, отродясь невиданное в этих местах панеттоне». Долиман гордо показал упаковку из-под этого деликатеса: Panettone Motta. Рождественский обед каждый солдат запил полулитром вина и стаканчиком бренди. «Давненько мы не ели такой великолепной еды. Мы завершили праздник, искупавшись нагишом в Средиземном море, а наши родные, должно быть, ничего не видят, кроме холодного тумана»30. Валличелле повезло: вскоре он попал в плен к французам и следующие три года работал на ферме. В свое возлюбленное отечество он возвратился лишь в 1947 г.