— Таким я вас себе и представляла! Решительным.

— Э-э... Спасибо. Мама, пойдем. Нам пора.

— Не представите своего друга? — спросила Рашель.

— Это Сергей, он заботится о моем муже, — сказала Эйлин.

Сергей стоял совершенно бесстрастный, скрестив руки на груди. Коннелл, должно быть, заранее с ним обсудил линию поведения. Эта мысль растрогала Эйлин.

— Мама, идем! — позвал Коннелл.

— Я понимаю, ты сейчас испытываешь противоречивые чувства, — сказала Рашель. — Гнев. Растерянность. Беспомощность. Знаю, сердце у тебя доброе. Я вообще много о тебе знаю. Больше, чем ты думаешь. Возможно, нам бы стоило как-нибудь с тобой поговорить.

— Нет уж, — сказал Коннелл. — Поберегите свое приворотное зелье.

— А вот хамить не надо! — Бетани шагнула к нему.

Сергей тут же загородил собой Коннелла и уставился на Бетани, точно большой пес на маленькую собачонку. В воздухе повисло напряжение.

— Давайте все успокоимся! — сказала Рашель. — Пожалуйста, присаживайтесь!

— Не собираюсь я присаживаться, — отрезал Коннелл. — Я за мамой пришел. Заберу ее, и все тут.

— Поэтому и друга с собой прихватил?

Коннелл молча кивнул.

— Тело можно поработить, но дух всегда стремится к свободе, — сказала Рашель. — Это его естественное состояние. Если твоей маме нужна свобода, она вернется. Дух никто не может заковать в цепи — ни ты, ни я. Мы здесь тем и занимаемся — учим дух разрывать цепи.

Коннелл оглянулся на Эйлин, словно просил его поддержать, но она застыла на месте — отчасти из любопытства. Посмотрим, как он теперь выкрутится, со своим неоконченным университетским образованием.

— Я в этих вещах не разбираюсь, — заявил Коннелл. — Вы, наверное, хороший человек. А я просто хочу забрать маму отсюда.

— Ты не имеешь права за нее решать! — огрызнулась Бетани. — Если она открыла для себя нечто недоступное твоему пониманию, не лезь не в свое дело!

Эйлин мгновенно ощетинилась:

— Бетани, полегче!

Рашель примирительно подняла руку:

— Ты — очень умный юноша. Попробуй задуматься: вдруг существует иная реальность, которую не воспринимают наши органы чувств? Быть может, мир не таков, каким мы его видим?

— Мама! — в отчаянии воскликнул Коннелл.

— А ты ее спросил, чего она хочет?

Бетани встала за плечом Эйлин, чуть надавила ей на спину, и Эйлин, сама себе удивляясь, послушно села на козетку.

— Всю жизнь мужчины диктовали, как ей себя вести, но уж собственному сыну она не позволит собой командовать!

Коннелл устало прислонился к стене. Сергей так и стоял, скрестив на груди руки. Наверное, со стороны казалось, что Эйлин поддалась гипнозу. Жаль, Коннелл не может разглядеть гранитную основу ее скептицизма. Эту скалу Рашель ни за что не разрушить, сколько ни старайся.

— Пойми, мальчик, — сказала Рашель, — твоя мама в хороших руках.

— Мам, пойдем, а?

— Коннелл, все нормально, — сказала Эйлин. — Ты не думай, мне здесь не делают ничего плохого.

— Сколько ты им денег уже отдала?

— Как характерно! — воскликнула Бетани. — Его только наследство заботит!

— Ты к нему несправедлива, — возразила Эйлин.

Рашель шагнула к Коннеллу:

— Как ты упрощаешь! Твоя мама открыла для себя вселенскую истину. Да, я беру скромное вознаграждение за помощь в постижении великих тайн. Всего лишь на организационные расходы, не больше.

— Вы пользуетесь тем, что у нее сейчас трудности. Не стыдно?

— Молодой человек, выбирайте выражения! — грозно проговорила Бетани.

— А вы оставьте мою маму в покое!

— Хулиган! — крикнула Бетани.

— А ты — психованная сектантка! Вы обе! — Он указал пальцем на Рашель и Бетани.

Эйлин понимала, что пора вмешаться, но не могла себя заставить произнести ни слова.

— Я терпела твое присутствие из доброго отношения к твоей матери, — сказала Рашель. — Хватит! Пожалуйста, уходи.

Бетани сделала шаг вперед. Сергей тоже.

— Мама! — жалобно позвал Коннелл.

— Ты меня оскорбил, — сказала Рашель. — Я попросила тебя удалиться. Если ты останешься, я буду вынуждена позвонить в полицию.

— Без мамы не уйду.

— Это не тебе решать, — отрезала Рашель. — Лучше уйди мирно и дай нам помочь твоей маме, чем попусту ее тревожить.

Коннелл не сдвинулся с места.

— Уходи! — велела Рашель.

— Мам!

— Все хорошо, — сказала Эйлин.

— Слышал, что мама говорит? — Бетани снова принялась напирать на Коннелла. — Иди отсюда! Если Рашель не вызовет полицию, так я вызову!

Сергей умоляюще смотрел на Эйлин темными бездонными глазами. Чувствовалось, что он с трудом сдерживает ярость. Тронь кто-нибудь Коннелла хоть пальцем — и будет взрыв.

— Значит, остаешься? С ними?

Эйлин хотела сказать: «Я скоро вернусь», но слова по-прежнему не шли.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — крикнула Бетани. — Невежественный мальчишка! Мне тебя жаль!

— Не надо так говорить с моим сыном!

Эйлин услышала свой голос как будто со стороны. Сразу стало очень тихо. Эйлин поднялась на ноги:

— Коннелл не невежественный. Он хотел как лучше. Если он вас задел, я прошу за него прощения. Уверена, что он тоже извинится. Да?

— Конечно, — мгновенно сориентировался Коннелл. — Прошу прощения.

— А сейчас я хочу домой. — Эйлин сама не заметила, как оказалась у двери. — Я устала. Спасибо вам за все.

— Не поддавайтесь чувству вины! — сказала Рашель. — Вы только-только начали делать успехи!

— Вы мне очень помогли, — ответила Эйлин. — Я многое поняла.

— Не заблуждайтесь — вам предстоит еще долгий путь!

— Да, безусловно.

— Я вам потом позвоню!

— Лучше не надо.

— Не слушай его! — крикнула Бетани. — Он ничем не лучше твоего мужа.

Эйлин замерла:

— Ты его совсем не знаешь!

Она выхватила из сумочки чек и протянула Рашели.

— Ах, что за глупости! — Рашель сделала попытку пожать ей запястье.

Эйлин, стряхнув ее руку, положила чек на стол.

— Подумайте еще, не решайте сгоряча! Вам здесь всегда будут рады!

Коннелл снова позвал Эйлин, — должно быть, она слишком долго простояла, ничего вокруг не замечая. Бетани метнулась наперерез, но Сергей встал у нее на пути, как становится на место могильный камень. Тем временем Эйлин вышла за дверь.