мужчину, держащего меня. меня. «У этого бриллианта острые края».

Детское личико направляет оружие на Зейда: «Заткнись, черт возьми. Вы оба к стене».

Зейд ухмыляется, поднимает руки в знак капитуляции, но взгляд его глаз смертельно опасен.

Сибби отказывается сдвинуться с места, и тогда мужчина бросается к ней и хватает ее ее за руку, пытаясь тащить ее туда сам. Она приходит в ярость, царапает его и вызывает массовую потасовку.

На внутренней стороне моего рукава висит ручка-пистолет — удобное маленькое оружие.

Зейд подарил мне его. Я положил его туда как раз для такой ситуации, намеренно умышленно спрятав его в стороне от всех очевидных мест, где можно спрятать оружие. В нем всего одна пуля, но этого будет достаточно.

Хаос отвлекает всех мужчин настолько, что я достаю из рукава пистолет с ручкой из рукава, и никто из них не заметил.

Пот выступает на моей шевелюре, и хотя адреналин бурлит в моем организме, спокойствие овладевает мной.

Торопливо прицелившись в седовласого мужчину, я нажимаю на кнопку на ручке пуля вылетает из маленького оружия и проникает в мозг мужчины, мгновенно убивая его.

От неожиданности я успеваю отбросить пистолет от своей головы.

Рефлексы моего похитителя затормозились, когда он выстрелил мне в ноги, едва не задев пальцы. Пуля рикошетит, и мне кажется, что я слышу чей-то вздох, но я уже развернулась и посылаю свой кулак ему в лицо.

Мой отец кричит сквозь заклеенный рот, но я не могу смотреть.

Мой противник достает из кармана нож и замахивается им на мое лицо.

Я успеваю отпрянуть назад, и лезвие пронзает воздух в сантиметре от моего носа. Я хватаю его руку, обхватившую рукоятку, и отдергиваю ее. назад, его запястье ломается от силы.

Он вскрикивает, роняя нож. Прежде чем я успеваю нанести еще один удар, на этот раз в горло, его голова откидывается назад, в центре лба появляется дыра.

Я поворачиваюсь с расширенными глазами и вижу, что Зейд убирает свое оружие.

«Прости, детка. Он трогал твою задницу, поэтому я должен был убить его».

Пронзительный крик отвлекает меня, обращая мой взгляд на Сибби, радостно наносит удары мужчине под ней, в то время как мой отец извивается, как червяк на на крючке. Его взгляд метался туда-сюда от психопатки у его ног к своей жены.

Мои глаза расширяются, когда я хорошо вижу свою мать. Ее голова поникла, подбородок уткнулся в грудь, а кровь пропитала рубашку.

«О Боже», — кричу я, бросаясь к ней. Зейд подходит к ней первым, прижимает пальцы к ее горлу, чтобы нащупать пульс.

«Она жива», — дышит он. «Но пульс слабый. Ей нужен врач сейчас же».

Слезы мгновенно наворачиваются на глаза, а паника превращает мой мозг в кашу. Я открываю рот, конечности застывают, а широко раскрытые глаза смотрят на мою умирающую мать.

«Аделин», — рявкает Зейд, и я перевожу взгляд на него. «Сосредоточься, детка. Мне нужно, чтобы ты подошла сюда и надавить на рану».

Наконец разблокировав свои мышцы, я делаю то, что он говорит, и прижимаю обе руки к ее груди. Багровые пузырьки проникают сквозь мои пальцы, покрывая мою кожу в течение нескольких секунд.

Я отчетливо вижу, как Зейд развязывает ее узы, а затем узы моего отца. Раздается резкий приказ Сибби прекратить терзать мертвого мужчину под ней, затем Зейд говорит с Джеем через наушник, но все заглушается после этого.

Слишком много.

«Мама», — говорю я дрожащим голосом. Папины руки обхватывают ее, нежно поднимая ее голову и зовет ее по имени. Слезы текут по его румяным щекам, и тут я понимаю, что мое собственное лицо мокрое.

«Серена, милая, посмотри на меня», — уговаривает папа, но ее глаза остаются твердо закрыты.

«Мне нужно ее поднять», — говорит Зейд.

«Не трогай ее!» кричит отец, собираясь отбить руки Зейда. «Нам нужно вызвать скорую помощь».

«Папа!» восклицаю я, отдергивая руку, чтобы остановить его. «Остановись, он пытается помочь».

«Я буду быстрее, чем скорая помощь, обещаю тебе», — уверяет Зейд, твердо глядяв глаза моего отца. Отец — приверженец правил. Он действует по правилам. И даже в своей мании он понимает, что Зейд везет ее в больницу не потому., что он быстрее, а потому что мы все совершили преступление, и он не хочет, чтобы они знали.

А это значит, что в настоящую больницу мы тоже не поедем.

Стиснув зубы, папа отпускает Зейда и позволяет ему подхватить мою маму ее голова опускается ему на грудь, когда он встает.

«Все садитесь в машину. Поехали, сейчас же, Сибби».

Мы поднимаемся по ступенькам в подвал, проносимся через весь дом и садимся в машину Зейда. — все это как в тумане. Я позволяю папе сесть на пассажирское сиденье, пока мама перекинулась через мои и Сибби колени. Я продолжаю давить на ее грудь, тихо шепчу ей, чтобы она оставалась живой.

Зейд, должно быть, все еще держит Джея на линии, потому что он говорит: «Позвони Тедди и сообщи ему. что мы уже едем. Огнестрельное ранение в грудь».

«Дай угадаю, у тебя есть какая-то выдуманная история, да?» Отец огрызается с переднего сиденья, пока Зейд выезжал с подъездной дорожки на дорогу.

Он легко управляет машиной, несмотря на то, что мы едем с ужасающей скоростью.

«Ну, нет, не совсем», — отвечает Зейд, ничуть не обеспокоенный моим гнев моего отца. «Мы не пойдем в полицию. И мы идем к хирургу, с настоящим опытом…»

«Мы не пойдем в больницу?!» — кричит мой отец, его голос оглушает.

Я вздрагиваю, сердце колотится. Я уже говорила Зейду, что мой отец не был неотъемлемой частью моей жизни. Он всегда оставался на заднем плане, был рядом, но не совсем… как призрак Джиджи в поместье Парсонс.

Но в моем детстве было несколько случаев, когда он повышал голос, и каждый раз это заставляло птиц разлетаться с веток, а мою спину горбиться в пытаясь стать меньше.

Он простой человек, но он может быть и страшным.

«Нет, сэр», — непринужденно отвечает Зейд. Его ничто не пугает, и если я не присмотрелся, я бы подумал, что у него стальные яйца, подвешенные между ног.

«Мне плевать, кто ты, блядь, такой, лучше разверни эту машину и отвези нас в нас в эту чертову больницу!» — кричит он, его лицо становится все краснее и краснее, даже в темноте машины.

«Еще раз, блядь, повысишь на меня голос», — угрожает Зейд, его голос становится все глубже. «Я гарантирую тебе, что могу вырубить твою задницу, даже не поворачивая эту машину». Мой