Арсений же, приняв Аркадия и Гонория, воспитывал их благочестиво, уча их всей премудрости божественной и человеческой. Будучи смиренным, во святых Арсений относился к ним не как к ученикам, а как к царям: сажал их на разные[2162] престолы и сам стоя учил их. В один из дней царь, неожиданно войдя к ним, увидел, что Арсений стоит, а дети его сидят; он очень вознегодовал на Арсения, и сказал ему:

— Так ли я говорил тебе, чтобы ты относился к детям как к царям, а /242а/ не как к ученикам? А ты это что сделал? Очень опечалил ты этим нашу власть.

Арсений же сказал царю:

— Я считаю, что негоже, богоутвержденный царь, мне сидеть, а царям стоять передо мной.

Царь же, разгневавшись на эти слова, с грозным видом отвечал Арсению, говоря:

— Ты ли их царями поставил? Разве не передал я их тебе как детей и рабов? И как[2163] ты такое говоришь?

И, сказав это, царь тут же снял с них венцы, которые они носили на голове, и поверг <их> на землю, и заставил их припасть <к его ногам и> поклониться Арсению. /242б/ И посадил Арсения на престоле, а им стоять повелел <перед ним>, сказав так: /И380/

— Если /Б572/ они будут бояться Бога и в законе Его захотят шествовать и хранить заповеди Его, то Предвечный Царь может, если воля Его будет, дать им этот сан. Если же не будут иметь страха Его, то я буду молиться Богу, чтобы Он лучше искоренил их измлада. Ведь лучше умереть в благочестии, чем царствовать нечестиво.

И, сказав это, царь ушел в свою спальню. С тех пор Арсений, боясь царя, велел им не садиться, но стоять им <перед ним> и учиться. Поступая таким образом, святой Арсений <очень> печалился и скорбел. Ведь боголюбец ненавидел славу и хотел бы лучше перейти в монашеское и постническое житие, так что часто со слезами молил Бога, чтобы Он каким-нибудь образом позволил ему удалиться от мира. В один /242в/ из дней во святых Арсений обнаружил, что Аркадий впал в прегрешение, как <и> всякое дитя. И приведя его, пригрозил ему и нанес ему страшный удар руками, так что следы от раны оставались на теле его <почти> до самой смерти. Аркадий же с того дня, как побит был, затаил великую злобу на Арсения и, призвав своего телохранителя, наедине повелел ему, говоря:

— Как хочешь погуби <мне> Арсения, но чтобы никто не узнал. Телохранитель же, выслушав эти <достойные сожаления> слова и страх Божий в сердце имея, рассказал Арсению о повелении Аркадия на убийство. Арсений же, скорбью <и страхом> охваченный, молился Богу, говоря: "Господи, научи меня, как спастись". И каялся в побоях, нанесенных Аркадию. По прошествии нескольких /242г/ дней /Б573/ телохранитель стал донимать Арсения, говоря:

— Как-нибудь спасай себя.

И в то время, пока Арсений неустанно молился, был ему голос, говорящий: "Арсений, беги от людей <и> спасешься". И, услышав этот голос, он никому ничего не сказал, но, в одежду плохую одевшись, сошел в гавань; и по Божьему смотрению, нашел там корабль, и, сев в него, приплыл в Александрию, и, постригшись, пошел в пустыню Скитскую, и там пребывал в различных подвигах. Ф- И снова услышал голос, говорящий ему: "Арсений, беги, в молчании умолкни, ведь в этом корни безгреховности". -Ф

А царь [Феодосий], очень опечаленный уходом Арсения, предписал везде и всюду искать /243а/ его, и не мог сыскать его до самой своей смерти. /И381/ А когда стали царствовать Аркадий и Гонорий, они уведали, что Арсений в Египте пребывает в доброй монашеской жизни, <и> написали ему много епистолий, и просили его молиться за своих детей и учеников. Написал <ему> также Аркадий, моля его простить ему его прегрешение, которым он согрешил на Арсения, замышляя его убить. Желая удостоверить[2164] ему (это), он написал ему с клятвой, чтобы он взял у эпарха /Б574/ Александрийского, Августалия именем, дани египетские[2165] и раздал по своему желанию, но только бы простил его и молился о царствовании его и Гонория, брата его, и написал бы им хоть раз. Во святых /243б/ отец наш Арсений писать к ним не захотел, но послал сказать им так: "Господь <Бог>, дети, все вам простит и сподобит вас творить божественное <Его> дело[2166]. А что касается золота, о котором вы мне написали, то я для мира <уже> умер. <Так что> пусть никто не считает меня в живых".

2. Л- Собор же 150-ти святых отцов (381 г.) и царь Феодосий Григория Богословца епископом Константинова града <утвердили> <и>, принудив, против воли его на престол посадили как много пострадавшего и от заблуждения еретического город избавившего. Уведав же, что некоторые из египетских чад завидуют этому, Божественный Григорий, (прощальное) сочинение[2167] сказав, добровольно епископское смотрение оставил. Когда же Григорий от епископства в Константиновой граде отрекся, царь и собор[2168] избрали /243в/ на епископство Нектария, тарсянина родом, преторской властью тогда владевшего, некрещеным /Б575/ бывшего до тех пор, но (благо)честивого, и добродетельного, и удивительного в жизни. -Л Великий же Григорий в Арзианскую деревушку[2169] Каппадокийскую удалился, которую он получил в наследство от отца, и затворился в ней и, прожив некоторое время в молчании и в высшей мудрости[2170], умер в старости, исполненный днями и всяческой добродетели преисполненный.

Второй же собор 150-ти святых отцов <был> в Константиновом граде, /243г/ еще[2171] в царствование великого Феодосия при папе Римском Дамасе. Его проводили[2172] Тимофей /И382/ Александрийский, Мелетий [Анти]охийский, и Кирилл Иерусалимский, <и> Григорий Богословец — против Македония, епископа в Константиновой граде, который богохульствовал[2173], подобно Арию, также утверждая, что Дух Святой — не истинный Бог, но творение. Этот собор, собравшись, ставит епископом в Константиновой граде боярина <Нектария>, а Македония проклинает, <и> вместе с ним Савеллия и Ливия, одно лицо у Святой Троицы полагающих, а также Аполлинария Лаодикийского, который говорил, что вочеловечившееся Слово неразумно, но Слово родилось в душе вместо разума. Собор постановил, что Дух Святой есть Бог [живо]творящий и единосущный /244а/ Отцу и Сыну, приложил же к изложенному отцами /Б576/ в Никее решению[2174] о Святом Духе: и Святой[2175], и Животворящий, и прочее.

3. Ф- Тогда <и>