— Бросите его возле приемного покоя, позвоните и бегите. Не такая уж и сложная операция, — подсказала женщина. — Завтра понедельник, так что новый донор необходим самое позднее — до ночи, — напомнила она.

— За этого мы с Гариком вычтем из вашего гонорара. — Он имел в виду Казаковых: Любу и Сергея.

— Я-то здесь при чем? Нужен мне родственничек, которого отродясь не видел, — возмутился сторож.

— Замолчи! — прикрикнула на него сестра. — Я потом возмещу тебе ущерб. — Затем повернулась к Сутулому и сказала: — Мы согласны.

Вершкова передали в руки медикам тем способом, который придумала Казакова, а вечером преступникам предстоял новый рейс, который прошел успешно.

Через месяц после последней встречи с родным братом, которая оставила неприятный осадок, у Любы состоялся разговор с матерью. Она полюбила своего брата-близнеца с того самого момента, как только узнала о его существовании. Эта любовь развивалась подсознательно, росла и крепла несмотря на то, что они еще ни разу не виделись. Первая встреча в доме у старшего брата не принесла разочарования, а лишь усилила родственные чувства. Люба любила и уважала Алексея, была ему благодарна за помощь, которую тот оказывал всей семье, и ей в том числе. Но говорят, что близнец даже чувствует боль другого близнеца, поэтому Александр ей становился ближе день ото дня. Именно эта любовь и спасла Александра, когда он угодил в донорские сети. А в гибели Алексея она себя винила больше, чем Вершкова.

— Мама, что ты испытываешь по отношению к младшему сыну? — задала дочь прямой вопрос Ирине Анатольевне.

— Я уже говорила тебе, дочка, что не хочу думать об этом, — решила мать не возвращаться к больной теме.

— Ты не можешь простить ему Алексея? — не унималась Люба.

— Отстань, пожалуйста, и так на душе муторно.

Мать присела на краешек стула и облокотилась одной рукой о стол.

— Ты никогда не задумывалась: если бы верх одержал старший, то тебе бы пришлось оплакивать младшего сына? — продолжала безжалостно наседать дочь. И, выдержав короткую паузу, добавила: — Мы просто обязаны раскрыть ему глаза на правду! — Последние слова дочери заставили Ирину Анатольевну серьезно задуматься. Люба заметила, что в глазах матери промелькнул испуг, перемешанный с болью.

— А ведь ты права, — согласилась пожилая женщина после некоторых размышлений. — Алеша не пожалел бы Сашу. Сохранить обоих могло только чудо.

— Вот видишь, — невесело улыбнулась Люба. — И этим чудом была я. Расскажи я вовремя, кем они друг другу доводятся, трагедии бы не случилось. Так что, мама, если и должна ты кого-то ненавидеть, то меня в первую очередь.

— Не нужно на себя наговаривать. — В голосе Ирины Анатольевны было столько мольбы и отчаяния, что слова давались ей с большим трудом. — Ты хотела, как лучше.

— Хотела, не хотела… Какое это теперь имеет значение? — Любе не терпелось рассказать матери о ее последней встрече с братом, но обстоятельства, при которых они столкнулись, не позволяли сделать этого. Если мать и догадывалась, что Алексей до последнего дня вел преступный образ жизни, то дочь в этом плане она считала непорочной. — Откройся ему, объясни. Он добрый и все поймет, а на душе сразу легче станет, — и советовала, и уговаривала дочь одновременно.

— Завтра же отправлюсь в Саратов, — неожиданно приняла решение Ирина Анатольевна. — В конце концов, вина за его сиротскую долю лежит на моей совести. И никто, кроме него, снять с меня этой вины не сможет.

— Ты позвони ему, — мягко предложила Люба. У нее был рабочий телефон Вершкова, который ей когда-то дала Ксюша.

— Куда? — коротко спросила мать. Люба раскрыла записную книжку, положила ее на стол и молча указала на нужный телефон. На другом конце провода ответил незнакомый мужской голос.

— Вершкова Александра Федоровича пригласите, пожалуйста, к телефону, — попросила Ирина Анатольевна, и сердце, казалось, должно было выскочить у нее из груди.

— Вершкова перевели на новое место службы, в другой город, — оповестил официальный голос, прерванный короткими гудками.

— Что он сказал? — Люба не сидела на месте, а энергично и беспорядочно расхаживала по комнате. — Его нет на работе?

— Он больше у них не работает, — отозвалась мать поникшим голосом.

— Мы завтра вместе полетим в Саратов, — решительно сказала Люба.

— Его перевели в другой город.

— Нужно было узнать — в какой.

— Я не успела, связь прервалась, — оправдывалась Ирина Анатольевна. — Он всегда будет напоминать мне о моей подлости. Он — моя совесть: то появляется на горизонте, то вновь исчезает.

— Я найду его и сама во всем признаюсь!

Обещание Любы даже походило на клятву. Она почему-то думала, что следующая их встреча будет непременно счастливой.

Минуло уже больше месяца, как они отпустили Вершкова, а страх неизбежной расплаты, зародившийся в душе Игоря, все еще не покидал его. Ему казалось, что их деяния давно известны правоохранительным органам, и после очередной донорской операции его била лихорадка. Игорь стал раздражительным, и хрупкое семейное перемирие вновь нарушилось. Взаимные упреки постепенно перерастали в скандалы, иногда доходило до рукоприкладства. И он не всегда одерживал верх.

— Опять со своим профессором провела вечер? — холодным тоном спросил Игорь.

— Тебя это не касается, — ответила Люба, устраиваясь в кресле напротив телевизора.

— Мы живем под одной крышей, и я не позволю делать из себя посмешище!

— Купи себе квартиру, если не хочешь выглядеть клоуном, — отозвалась жена с безразличием. — Между прочим, тебя никто тут не задерживает. — Она нажала кнопку пульта управления, и вспыхнул голубой экран телевизора.

— Сама уходи или веди себя подобающим для замужней женщины образом, — потребовал Игорь.

— Тебя забыла спросить, — с сарказмом в голосе ответила Люба и прибавила звук.

Симфоническая музыка заполнила комнату. Люба не любила ее, но даже не переключила канал, потому что не слышала звуков, сознание заполнялось совсем иными проблемами.

— Ты пока живешь в квартире, купленной на деньги моего брата, — упрекнула она. Их общение перешло на крик из-за громкого звука телевизора.

— Убавь звук! — Игорь находился на грани нервного срыва.

По лицу супруги скользнула недобрая улыбочка, и она прибавила звук до конца.

— Так ты еще издеваешься?! Знаешь, что я с тобой сделаю?! Знаешь… — Он метался по комнате, стараясь перекричать телевизор.

— Исчезни. — Создавалось впечатление, что Люба не замечает его раздражения. Игорь схватил ее за руку, выдернул из кресла и ударил кулаком по лицу. Жена отлетела метра на три и упала. Гарик взял пульт и, выключив телевизор, разбил его об угол журнального столика.