– Отрицательно, – не дослушал его Денис. – Нам надо уходить из Грозного. Лечи – наша последняя надежда. К тому же нужно как-то узнать о парнях. Так что уходим с ним.

Марият сидела, положив руку на подоконник, и смотрела в окно. В ее глазах был страх. Она боялась, что боевики вернутся. В Чечне давно перестали уважать почитаемую раньше старость. Кое-где старейшины еще имели право голоса и даже решали какие-то вопросы, но не в Грозном. Боевики уехали, но вполне могли вернуться вечером.

– Малика, – прошептала Марият. – Где ты? Где Денис?

И тут увидела остановившуюся у дома машину. Испуганно вскочив, схватила с кровати винтовку. Передернув затвор, дослала в ствол патрон.

Увидела в оптическом прицеле шедшую от калитки подругу. Облегченно вздохнув, положила винтовку и бросилась к двери, но тут же вернулась к окну.

– Малика! – Она помахала рукой.

– Выходи, – улыбнулась Малика, – мы за тобой приехали. И быстрее.

– Винтовку оставить? Или брать?

– Женщина с оружием на улице Грозного – солдат из ополчения Масхадова. Без оружия – возможная утеха для пьяных славянских наймитов или даже для чеченских уголовников.

Кивнув, Марият начала собирать вещи.

– Опаздывает, – посмотрел на часы крупный чеченец в камуфляже.

– Думаешь, согласится? – спросил сидевший за столом младший Басаев.

– Отказаться не сможет! – засмеялся крупный. Вытерев платком вспотевшее лицо, взял графин с водой и сделал несколько глотков.

– Привет! – улыбаясь, присел Борис. Маша со счастливым смехом подбежала к нему и прижалась, обхватив его шею.

Денис вышел из комнаты.

– Привет! – кивнул он Марият. Та смущенно ответила:

– Здравствуй…

– Иди сюда, – позвала ее Малика.

Подхватив стоявшую у двери винтовку, Марият вышла.

– Когда приедет Лечи? – спросил Денис.

– Сказал, что через два часа должен вернуться.

От удара в лицо старик упал на спину.

– Где женщина? – Шагнув вперед, боевик поставил ногу ему на грудь. – У тебя никогда не было племянницы. Где она?

Седая борода старика окрасилась кровью. Он молчал.

– Говори, старик! – Присев, боевик достал нож. – Не заставляй меня…

– Убей, – неожиданно проговорил старик. – Сволочь! – по-русски добавил он.

Боевик приставил лезвие к подрагивающему кадыку старого чеченца и, резко полоснув, отскочил. Из распоротого горла хлынула кровь.

– Зачем? – поморщился обыскивающий дом второй. – Стариков убивать…

– Сейчас он враг, а у врага нет возраста. Враг хорош, когда он мертв. Собаке собачья смерть. Тем более об этом никто не узнает.

– Тут старуха и две девочки, – сказал вышедший из комнаты третий.

– Вы что, – первый зло посмотрел на них, – боитесь руки кровью запачкать?

– Нет, – Лечи покачал головой, – на это я не пойду. Я доставил вам три машины, как вы просили. Кстати, ничего не взял с вас за доставку. Хотя, – он улыбнулся, – вы всем оплачиваете услуги подобного рода.

– Конечно, – кивнул стоявший у окна Шервани, – ты получишь много денег. Практически ты ничем не рискуешь, всю операцию проведут наши люди. Тебе надо доставить груз в Россию и…

– Нет, – твердо заявил Лечи.

– Задерживается, – посмотрел в темнеющее окно Борис. Сидевший на кресле Калмыков зевнул.

– И что? – спросил Денис. – Он вполне может приехать утром. В темное время в Грозном очень небезопасно. Насчет того, что он нас может сдать боевикам, сомневаюсь. Хотя бы потому, что ему это совершенно ни к чему. На этом заработать он не сможет. Сейчас Лечи просто торгаш, а сдав нас, будет пособником ваххабитов. На это он не пойдет.

– Хотел бы и я так думать, – проворчал Борис.

– Нет, – возразил Басаев. – Он исчезнет, и все. Казнь не нужна. Шпионом или предателем его не выставить. Он исчезнет. Нам пригодятся его связи в Грузии и Азербайджане. На квартиру к нему пошли людей, – он взглянул на крепкого боевика, – кого-нибудь из желающих заработать. И пора собирать шляющихся по городу солдат удачи в отряды. Федералы на подходе к Грозному, и надо начинать воевать.

– Почему вы сразу не послали их на войну? – спросил Шервани.

– Те, кто умеет воевать, – ответил Шамиль, – уже дерутся. Здесь собрались те, кто думал, что ему дадут оружие и он будет получать сто долларов в день. Многие из них и оружия в руках не держали. Они нужны, чтобы первыми принять огонь на себя на подступах к городу. А уж потом федералов встретят настоящие воины. Этот сброд не годится ни на что, но нажимать на курок их научили. Сдаваться им нельзя – русские их просто расстреляют. А если нет, в лагерях им будет очень плохо! – развеселился Басаев-старший. – Так что хочешь не хочешь, а им придется драться.

– Как она? – чуть слышно спросил заглянувший в темную комнату Борис.

– Спит, – тоже шепотом отозвалась Малика. – Спрашивала про дядю Борю. – Я, говорит, тогда играла, а он ушел. А сейчас спать буду, и он снова уйдет. Еле успокоили.

– Вы особо на ночлег не располагайтесь, – вздохнул Бабич. – Нет Лечи. Как бы…

– Он не приехал? – встревоженно перебила его Малика.

– В том-то и дело. Так что вы спите вполглаза.

– Может, утром? – недовольно спросил вышедший из машины длинноволосый боевик.

– Велели сейчас, – тоже недовольно ответил коренастый русобородый мужчина с автоматом.

– Здесь рядом Бурлака с парнями завалили, – пробормотал третий. Остановившись, прикурил. – Мы с Бурлаком в Хохляндии классно загуляли. Потом он в Крым двинул. А я, чертило, по бухе писанулся на эту Чечню. Армия бомбами закидает, и привет. А в горы, как чечены твердят, ну ее на хрен, партизанщину. Только теперь…

– Хорош ныть! – резко перебил его коренастый. – Какая квартира? – Включив фонарик, он посветил на листок. – В общем, так. Берем более-менее путные вещи. Бабки отдавать придется. Остальное наше. Пошли! – Он вошел в подъезд. И в это время через три дома на противоположной стороне улицы раздался мощный взрыв. Наймиты выскочили из подъезда.

– Гони! – заорал кто-то. «Уазик» газанул. Он уже сворачивал направо, когда по нему ударила ракета. Катящееся по улице колесо и груда дымящегося металла напоминали о машине, в которой сидели трое подонков, предавших вместе с родиной себя.

– В темпе! – крикнул Борис. – Вниз! В темпе! – В его голосе явно слышался страх, который он и не пытался скрыть. Денис с автоматом, прижимая к себе испуганно затихшую Машу, рванулся к двери. Наспех одевшиеся девушки выскочили следом. За окнами, выбив стекла, грохнул второй взрыв. Бабич пригнувшись, прыгнул к выходу. Выскочив из квартиры, бросился по лестнице вниз. Из квартир опрометью выскакивали полуодетые люди. Они успели услышать грохот следующего взрыва. Стены дома покрылись трещинами. На бегущих сверху посыпалась пыль.