Борис поставил кружку и достал сигарету.

– Похоже, здесь проход, – услышал он голос оттуда, где Денис уже часа два ковырялся в углу. – Но придется повозиться. – Сверху послышались отдаленные разрывы. – Плотно взялись за духов, – сказал Денис. – Если они в таких подвалах сидят и восхваляют Аллаха, или кого там, по ваххабитскому учению, их здесь «пятисоткой» и то не достанешь. Жратвы полно, вода есть. Даже туалет сделали. Представляешь, сколько все это строили? Наверняка народу уйму угробили.

– Ты видел, в центре дзотов полно. И только если попадешь прямой наводкой в амбразуру, будет результат. На верхних этажах почти во всех домах окна превратили в бойницы, гнезда для снайперов. Я видел здесь баб со снайперскими винтовками. Не чеченки, у всех белые перчатки на руках. Это что за дамочки?

– Снайперы из женщин-наемников, – сказала Малика. – В основном из Прибалтики. Но есть и украинки, и даже русские. Правда, русских очень мало. В белых перчатках, так я слышала, ходят те, кто прошел прошлую войну.

– А говорили про какие-то белые колготки, – вспомнил Денис.

– Это была такая команда из Прибалтики, – кивнула Малика. – Но они быстро их сняли – русские по белому из минометов били.

– Вот сволочи! – сказал Денис. – Война – это мужское дело. Ну ладно чеченки – вроде как родину или Аллаха ваххабитского защищают. В конце концов, мужикам своим помогают. Но другие-то что делают здесь? Тем более сейчас. Неужели не ясно, что если не всех ваххабитов, то большую часть точно уроют. Да и бабки, которые им обещали, наверняка не платят.

– Так ведь не думали, – подал голос Бабич, – что Россия всерьез за них примется. На Запад рассчитывают. Я, например, думаю, что так все и кончится: заставит Запад остановить наши войска.

– Хрен им! – сказал Денис. – Если такое произойдет, то армия и народ недовольны будут до предела. Если бы они дома в Москве, Волгодонске и Буйнакске не рвали, может, сейчас бы уже кипиш был: за что гибнут наши дети? Женщины из Комитета солдатских матерей давно крик подняли бы, а сейчас молчат. Потому что если не добьет армия боевиков – снова будут дома рваться и снова людей воровать станут. Дожмут их.

– Даже если всю Чечню пропашут, – возразил Борис, – то все равно где-нибудь эти духи останутся и будут стрелять в спину. Наверняка будут. Вообще-то черт с ними, с духами, нам надо думать, как отсюда выбираться. И чем скорее, тем лучше. А то откопают нас русские парнишки и даже спрашивать ни о чем не станут. «Лимонка», пауза на взрыв, секундная задержка на осколки и автоматные очереди по углам.

– Где ты этому научился? – удивленно спросил Денис. – У меня порой такое чувство, что ты действительно был каким-то…

– Моя биография под грифом «совершенно секретно», – рассмеялся Борис. – А воевать умею. Но давай все вопросы на потом. В Москве на Петровке есть классный пивбар «У Флинта». Пиво там дорогое, но отличное. Вот там и поговорим. Надо же будет отметить наше возвращение из ада.

– Пивом? – обиженно спросил Денис. – Если вернемся в златоглавую, продам все, что купят, и бутылку классного коньяка куплю.

– На коньяк можно рассчитывать, – улыбнулся Борис. – К Дато заскочим, он если и угощает, то коньяком. И разумеется, закуска по программе. Грузин, одним словом. Не то что наши, русские ребята – главное, выпить, а закусить и сигареткой можно.

– Точно. Скорей бы в Москву! Но прежде всего нам нужно Малика найти. Как там с парнями?

– Сначала нужно отсюда выбраться, – хмуро сказал Борис. – Я вот все думаю – неужели Лечи нас подставил и свинтил? По-моему, мы в любом случае правильно из квартиры ушли.

– Не ушли бы, сейчас были бы жертвами бомбежки.

Борис гладил по голове притихшую возле него Машу.

– Так я и не привез тебе винограда, но как только выскочим отсюда, обязательно найду.

– Денис, – сказала Малика, – мы с Марият тебе поможем разгребать завал.

– Не женское это дело, – поморщился Денис. – Не знаю, как у вас здесь, а я как-то не привык, чтобы женщины тяжелую работу делали. Конечно, если пойму, что один не справлюсь, то тогда…

– А меня ты уже в запас списал? – усмехнулся Бабич.

– Пока нет, но тебе отлежаться нужно. А то черт знает, как там и что. Выскочим – главное, чтоб ты с автоматом управляться мог. Да там, – он кивнул на угол где начал копать, – вдвоем тесно будет. Я особо не утруждаю себя. Будет нужна помощь, свистну.

– Вот духи, – сказал Борис. – И подстанция отдельная, и питания полно. Предусмотрели все, сволочи! Тяжеловато нашим придется.

– На войне, тем более такой, – кивнул Денис, – легко быть не может. Но где они, гады, воевать-то научились? Ладно Дудаев, их первый президент, был в Афгане. Может, еще кто. Но ведь этот же Басаев… Он-то, сволочь, где?…

– Басаев со своим диким батальоном был в Абхазии, – перебил Бабич, – в Югославии на стороне албанцев воевал. Как только НАТО влезло, сразу свинтил. Насчет того, где они воевать научились, ответ прост: пацанам было по четырнадцать-пятнадцать лет, когда они по солдатам нашим стреляли. А потом постигали науку убивать русских жителей. Сейчас им по двадцать с хвостиком, и ничего, кроме как горло перерезать или мину заложить, они не умеют. Вот наши беженцев выпускают. Наверняка там тоже пацаны пятнадцатилетние идут. Не всех же ваххабиты на позиции бросят, им, как говорится, запас на будущее нужен. Вот этот самый запас и уходит к нам в Россию. Подрастет и начнет мстить за своих убитых родственников. Прикончат верхушку ваххабитов, через три-четыре года новый Басаев появится. Надо было кончать тогда, с Дудаевым, их всех. И из Буденновска Басаева не выпускать. Пусть бы даже жертвы были. Но сейчас гораздо больше этих самых жертв. Если бы не выпустили Басаева, не взорвались бы дома в Москве. А так они почувствовали слабину – и вперед, с именем Аллаха. Штатники визжат: сто миллионов баксов за голову Бен-Ладена. А что же вы, сволочи, чеченских бен Басаевых не берете? Они по Азии катаются и в США наверняка есть. И ни хрена им никто не делает. Западу нужна слабая Россия. Но неужели они не въедут, что скоро и у них такое будет? Ваххабиты как коммунисты. Те орали – да здравствует мировая революция, эти визжат – нет бога, кроме Аллаха. Короче, ну ее на хрен, эту политику, нам надо отсюда выбираться и из Грозного в темпе уходить. Потому что авиация отработает по большому счету Грозный – и войска пойдут. Где пехоты не было, та территория не считается освобожденной или захваченной. А мне не хочется здесь в уличных боях участвовать.

– У меня тоже такого желания нет, – усмехнулся Денис и, поднявшись, пошел с саперной лопаткой к уже заметному углублению под стеной.

Пленные возводили каменный вал, копали узкие проходы, обустраивали уже готовые боевые точки. Несколько рабов строили большое двухэтажное здание с глубоким подвалом. За ними внимательно наблюдали вооруженные бородачи. Боевиков прибавилось. Пленные видели, как из трех «уазиков» вытаскивали раненых. Охранники были злы и били просто так, если оказывались рядом. Потерявшего сознание пожилого мужчину, судя по внешности, кавказца, убили двумя выстрелами – в голову и грудь. Правда, еды дали чуть больше. Обычную лепешку дополнила миска жидкой каши. Вода была чуть сладковатая. И охранники подгоняли работающих. Было видно, что они не только злы, но и чем-то встревожены. Распятый Локтев по-прежнему, видимо, в назидание остальным висел на покосившемся кресте. Проходя мимо, все чувствовали запах гнили. Над ним постоянно кружили мухи. Все видели обклеванное птицами лицо. Видимо, запах разлагающегося трупа почувствовали и боевики, а может, посчитали, что для устрашения вполне хватит и четырех дней. Охранники подозвали двоих пленных и приказали снять труп и бросить его в пропасть. Морщась от запаха, двое сняли прапорщика и потащили его к полоске кустов, растущих на краю пропасти. На половине пути до пропасти один из пленных, выпустив из рук обглоданную руку покойника, упал на колени, его затошнило. Шедшие сзади двое бородачей рассмеялись. Затем один приставил автомат к затылку пленного и заорал: