– Нет! Это вы поступили подло! Вы не стоите и ногтя моего деда! – зло крикнул Вемовей, следя за тем, как вэйны усаживаются на рысаков.

– Мы как-нибудь это переживем, – ответил Юлий, прежде чем взлететь.

* * *

Увидеть мир глазами дойной коровы получилось через два дня. Смотрелось немного по-иному, и тоже небогато на краски. Черно-белым, как у волков, его нельзя было назвать, но и цветным в полной мере, как у людей, тоже. Видящая обнаружила себя в хлеву. Сарай самый обычный, деревянный, сумрачный и одуряюще пахнущий сеном и навозом. Пришлось отстраниться и провести в нем четверть часа до начала дойки, поскольку вид подсобных построек ничего сказать Тисе не мог. А вот женщину, что появилась в хлеву с ведром, вполне можно описать. Что она и сделала, вернувшись в кабинет учителя.

– Ну что? Получилось найти животное, Тиса Лазаровна? – первым при выходе из видения она увидела заведующего школы одаренных. Старик шуец, должно быть, и дыхание затаил в ожидании ответа. И получив утвердительный, да еще с подробностями, пришел в буйный восторг.

– Тиса Лазаровна, благослови вас святая Пятерка! Вы меня радуете успехами все больше и больше! Корова нашлась! – крикнул он в приоткрытую дверь гостиной. – Стручков, зови этого, что в коридоре. Хозяина пропащей животины. Наша видящая ему расскажет, как воровка выглядит! Эх, девочка моя золотая, – старческие руки погладили девушку по голове, – жаль, вы еще не можете пальцем в карту ткнуть, где искать, но ничего! Все еще впереди! Верно, ассистент? – Мо Ши подмигнул Климу. – Какая у тебя ученица, Климка, и умница, и красавица, сам бы под венец повел, да годы не те.

Тиса прикрыла ладонью улыбку.

После того как хозяин коровы со словами благодарности покинул кабинет, шуец подвинул к Войновой перчатку.

– Теперь эту именную, Тиса Лазаровна. Давайте! Потрудитесь, порадуйте еще раз старика!

Но с перчаткой все было не столь удачно. С большим трудом удалось пройти половину радужного щупа, а потом снова сорвалась. Конечно, теперь она могла контролировать дар и не улетать к вэйну сознанием. Только желания с тех пор изменились. И Тиса позволила себе пять минут провести рядом с Демьяном.

Еще по утреннему видению она знала, что он вместе со своими людьми прибыл на Студень-реку, чтобы исследовать котлован. Тот самый, знакомый по видению Григория Мерзликина. И сейчас вэйн стоял на той площадке выступающей скалы, которую смело можно называть теменем головы дракона.

– Здесь ничего нет. – К Невзорову подошел Игнат Горохов.

Ветер задувал в лица мужчин, проглатывал звуки, но Демьян услышал и кивнул.

– Я тоже никого не чувствую, – развел руки в стороны Юлий. Его трудно было узнать в дохе и шапке-ушанке.

– Возможно, мальчишка обвел нас вокруг пальца или Гранев изменил место, – задумчиво произнес Демьян. – Или же он здесь, только хорошо прячется.

Игнат еще раз вскинул скип и рассеял зеленый свет перед собой шагов на сто вперед. Луч беспрепятственно пронесся в том месте, где по памяти Тисы должна была находиться та самая красивая ажурная белая башня. Ничего. Никакого препятствия. Зеленое сияние продержалось несколько секунд и померкло. Десяток подчиненных ждал решения главвэя, поглядывая на него. Здесь были и бородач Нестор, и рыжий Родион, знакомые видящей еще по незабвенным для нее событиям в Увеге. И узнаваемые уже лица участвующих в расследовании этого дела, примелькавшиеся ей за последний месяц в видениях.

Демьян обернулся.

– Еще раз все обходим здесь! Затем прочешем лес.

Опервэйны снова оживились и распределились по склону. Чтец подошел к Демьяну.

– Тут недалеко Ясноград. Там твое родовое имение, если не путаю. Не желаешь посетить родного дядю?

– Уволь от такой великой чести.

Продолжать тему главвэй не захотел.

* * *

Неудача с перчаткой немного погасила восторги Мо Ши, и шуец ушел, не забыв перед этим напомнить Климу, что тот обязан явиться к нему сразу после окончания занятий. Оставшись наедине с учителем, Тиса поняла, что не желает лишний раз смотреть ему в глаза. Старательно записала предписания на вечер, слушая тихий скрип пера. И порадовалась, когда урок завершился.

– Я провожу вас. – Ложкин вслед за ученицей надел свое пальто.

Девушка кивнула.

– Мне кажется, что вы чем-то озабочены, – заговорил он по дороге к воротам. – Если я могу чем-то помочь… хм. Знаете, вы всегда можете положиться на меня.

Тиса поблагодарила, заверив, что помощи не требуется.

– Жаль, – произнес Климентий.

Она все же посмотрела в зеленые глаза и прочла в них сожаление. И еще как будто вину… и желание что-то сказать…

Со стороны корпуса раздался протяжный звон, во двор высыпали школьники. И учитель попрощался.

* * *

Уже у себя во флигеле, уложив Поню спать на свою постель, Тиса села за письмо. Почему она раньше не написала его? Как только поняла, что не приворожена. Непонятно. Возможно, из-за болезненной гордости. Навязываться мужчине, когда он увлечен другой, тому, кого она сама так грубо от себя отвадила, стыдно. Однако сейчас, когда тоска по этому вэйну стала уже столь ощутимой и появился достаточно серьезный повод для письма, Войнова решилась. Если она расскажет о невидимой белой башне, то это уже не будет выглядеть так жалко, как мольба бывшей любимой женщины вернуться к ней.

«Светлого дня, Демьян», – начала она строчку и остановилась. Имеет ли она право сейчас называть его на «ты»? Нет. Кажется, она утратила такую привилегию.

«Светлого дня, Демьян Тимофеевич.

Очень надеюсь, что мое письмо найдет вас в добром здравии. Простите, коли отвлекаю сим посланием от серьезных дел, которые, несомненно, имеет главвэй спецстражи Вэйновия. Однако у меня есть что вам рассказать, а именно о скрытой от глаз белой башне на Студень-реке…»

И все же ей пришлось краснеть в том месте письма, где она признавалась, что наблюдала Демьяна через видения и знает, что в данный момент он разыскивает отступника.

Лишь в конце письма Тиса позволила себе вольность.

«Сим письмом я также хотела бы повиниться, что была к вам несправедлива, когда обвиняла вас в привороте. Я не приворожена, теперь это точно знаю. Не спрашивайте меня, каким образом, но это был верный способ узнать. И если те слова, что вы писали мне в письмах, еще в силе, то знайте, что двери моего дома открыты для вас, как и мое сердце».

Выведя адрес Демьяна, который вэйн не один раз вписывал в свои письма, Тиса отложила перо. Внутри груди гулко колотилось то самое пресловутое сердце.

А затем послышался стук в дверь.

Кто-то стоял на крылечке ее флигеля и ждал, чтобы ему открыли. Рассчитывать на такое было глупо, но в тот момент девушка подумала, что это Демьян. Пришел сам, не дождавшись ее письма.