– Не понимаю тогда, что гений хотел сказать этой безликой фигурой.

– Это фреска «Присутствие», Тиса Лазаровна. И я точно теперь знаю, что вы еще не поднимались туда. – Клим указал на балкончик под куполом храма. – Советую это сделать.

Глаза учителя азартно блеснули.

– И что нас там ждет?

– Сами увидите.

– Высоко… – Тиса оценила расположение балкона и обратилась к Поне: – Ну что, поднимемся, или уже хватит прогулок?

– Давай! – звонко воскликнула девчушка.

Видящая оглянулась. Ей показалось, что кого-то мог потревожить столь громкий ответ ребенка, но никто из прихожан укоризненно в их сторону не смотрел.

Деревянная узкая лестница вела вверх, почти под потолок храма, где уже толпилось несколько зевак. Они рассматривали фреску и переговаривались, делясь впечатлениями.

На последних ступенях, прежде чем шагнуть на балкон, Тиса спустила Поню с рук и выдохнула.

– Я бы понес ее сам, но, кажется, она мне еще не доверяет, – запоздало повинился Климентий.

– Ничего, своя ноша не тяжелая, – отозвалась Войнова. – Не отходи от меня никуда, пожалуйста, – попросила она малышку.

Девочка бесстрашно рассматривала зал храма сквозь балясины. Указала пальцем на людей.

– Какие они маленькие там!

Зеваки исчезли в боковом арочном проходе – судя по ступеням, тот вел еще выше. Климентий легонько подтолкнул Тису на середину балконной площадки. Девушка подняла глаза на фреску и пораженно остолбенела. Там, где должна была оказаться не дописанная художником человеческая фигура, она увидела… себя. Да-да, именно себя. Но и это еще не все. Весь пейзаж на заднем плане приобрел иное значение. Косяки птиц сложили собой форму изломанных бровей, дальняя опушка – всевидящих глаз, облака волнили седину волос, река и скалы перетекали в нос и губы. Камни, трава, животные под ногами Тисы теперь представляли собой сложенные в пригоршню ладони. Эти ладони держали ее. Единый глядел на нее, как на свечу в своих дланях, и в его глазах отражался огонек горящей души.

– Невероятно, – прошептала девушка, ощущая, как ветерок озарения проносится по ее коже, щекочет шею и треплет волосы.

Название этой фрески – «Присутствие». Присутствие Бога везде, в каждой птице, камне или дереве. Все что нас окружает, есть дыхание его. Он не бросит, не оставит, даже если мы сами готовы блукать с закрытыми глазами в вечной тьме, он всегда рядом, чтобы подставить ладони, когда мы будем падать.

– Безликая фигура по центру выполнена из увеличительного зеркала, – меж тем просвещал ее Клим. – Оно отражает образ тех, кто стоит на балконе. Конечно, без вэи здесь не обошлось, однако, говорят, использован лишь крохотный наклад…

Видящая завороженно стояла, не в силах оторвать взгляда от фрески, и слушала историческую справку о художнике в исполнении учителя, когда внутри вдруг все внезапно оборвалось: Поня! Тиса оглянулась – девочки на балконе не было. Вот тут ей показалось, что душа действительно умеет падать в пятки.

– Где она? – воскликнула, широко раскрыв глаза.

Клим мгновенно понял, о ком речь, и принялся озираться.

– Только что была здесь. Я уверен, всё с ней хорошо. Просто найдите ее даром, – посоветовал Ложкин.

Видящая тут же прикрыла веки, благо Клим подхватил ее за талию, не давая упасть.

Секунда, и она увидела малышку.

Поня нашлась на балконе, не на этом, а открытом дневному свету, уличном. Ветер царапал ее щеки и играл бахромой шарфа. И в данный момент девчонка забиралась на широкий каменный бортик, и это при такой высоте, что голова кругом!

– Гули-гули. Ешьте! – Ребенок нащупал жменю семечек в кармане.

Ну конечно, голуби! Она отправилась кормить птиц.

Очнувшись, видящая кинулась к арочному проему и поспешила по ступеням вверх. Узкий проход вывел на тот самый широкий каменный балкон, что огромным кольцом опоясывал центральный купол храма.

– Она здесь, залезла на бортик. Главное – не спугнуть!

– Разделимся, – предложил Клим.

Войновой досталось правое направление. Встречные горожане, пришедшие сюда, чтобы насладиться видом города с высоты птичьего полета, с недоумением поглядывали на взбалмошную девицу, несущуюся по балкону, точно за ней изнань гнался. И все же она нашла первой. Поня уже слезла с бортика и теперь просто ожидала, когда Тиса подойдет к ней. Ощутив невероятное облегчение, видящая присела перед девочкой на корточки, оглядела ее, затем порывисто обняла. Уткнулась носом в детское плечо.

– Никогда так больше не делай, – прошептала ребенку. – Ты могла упасть!

– Дядя тоже так сказал.

– Какой дядя?

– Вон тот, – указала пальчиком Поня, – он спустил меня вниз.

Слава Единому, нашелся добрый человек!

Тиса оглянулась. По балкону неспешной поступью прогуливалась знакомая ей пара – Матрена и Вениамин Голиковы.

– Так это наш сосед.

Подоспел Клим, она попросила его подождать вместе с девочкой, а сама догнала чету.

– Простите! Добрый день. Спасибо вам большое! – обратилась она к Вениамину. – Тут так высоко! Вы поступили благородно, что спустили ее. – Указала на малышку за своей спиной. – Еще раз спасибо.

Благодарно коснулась руки мужчины и откланялась, поскольку по раздувающемуся на глазах виду Матрены поняла, что стоит закруглиться с излияниями.

– Что это значит, Веня? – прорычала дородная супруга на ухо мужу, грозясь откусить сию ценную часть тела при неверном ответе.

– Клянусь, сам не понимаю, Матрушечка, – прокозлетонил Вениамин.

На этом прогулка завершилась. Поню на санях отвезли в приют и сдали на руки няньке Рае. Тиса собиралась было освободить учителя от своего общества, но Клим вызвался довезти ее до дома и не захотел слушать возражений. Так они и ехали вместе на козлах, в основном молча. Когда же лошадь встала перед домом Кадушкиных, Войнова благодарно улыбнулась.

– Спасибо, что составили компанию, Климентий Петрониевич.

– Клим. Без отчества, если позволите предложить. – Он смотрел ей в глаза.

– Тогда уж и вы меня по батюшке не величайте, – согласилась Тиса. – Спасибо, Клим. И за то, что катали на санях, и за раскрытие тайны фрески, и за помощь в поиске Пони. Я тогда переволновалась и растерялась бы, если б не вы.

– Не стоит благодарить. Вы ее сами нашли, я тут ни при чем.

Видящая с трудом не отвела взгляд. Все же необычно вот так находиться с учителем наедине не в кабинете, а здесь, у порога ее дома; воспринимать его уже не наставником, а мужчиной, который проводил после прогулки. Или это поздний вечер балуется с ее воображением, или она прочла в зеленых глазах интерес.