– Да неужто? – отозвался Шепард. – Вот так так! И снова я не разделяю вашей уверенности.

Но запугать Коуэлла Девлина было непросто.

– Надежда на большое богатство – вещь опасная, – промолвил он, скрестив руки на животе на священнический манер. – Это ни с чем не сравнимое искушение, поскольку искушают нас великой властью и великими возможностями, а не о том ли мечтаем мы все? Если мисс Уэдерелл сообщить об этом документе, она преисполнится ложных надежд. Она возмечтает о власти и возможностях; она уже не удовольствуется той жизнью, которую вела прежде. Этого я и боялся. Потому я решил сохранить документ в тайне, по крайней мере до тех пор, пока Эмери Стейнз не отыщется либо не подтвердится факт его смерти. Если окажется, что он действительно мертв, я уничтожу бумагу. Но если он жив, я пойду к нему, предъявлю ему соглашение и спрошу, намерен ли он подписать его. Выбор останется за ним.

– А что, если Стейнза так и не найдут? – осведомился начальник тюрьмы. – Что тогда?

– Мое решение подсказано состраданием, мистер Шепард, – твердо произнес Девлин. – Я всерьез опасался за участь мисс Уэдерелл в случае, если эта дарственная станет достоянием гласности или попадет в чужие руки. Допустим, что мистера Стейнза так и не найдут, – тогда ничьи надежды не будут разрушены, никакой крови не прольется, веру никто не потеряет. Я думаю, это уже немалое счастье. Вам так не кажется?

Бесцветные глаза Шепарда увлажнились: он напряженно размышлял.

– «Свидетелем чему выступает мистер Кросби Уэллс», – пробормотал он.

– В любом случае, – добавил Девлин, – вряд ли кто-то отдал бы такую баснословную сумму проститутке. Скорее всего, это шутка – или какое-то мошенничество.

Шепард с трудом сдержал усмешку:

– Вы сомневаетесь в талантах этой особы?

– Вы меня неправильно поняли, – невозмутимо отозвался Девлин. – Я лишь хотел сказать, что как-то с трудом верится, чтобы мужчина ни с того ни с сего взял да и вручил проститутке две тысячи фунтов. В подарок, я имею в виду, – да еще так вот сразу.

Шепард резко, с шумом, захлопнул Библию, зажав присвоенный документ между страницами. И протянул книгу законному владельцу, другой рукой уже берясь за перо, словно разом утратил всякий интерес к этому делу.

– Спасибо за Библию, – поблагодарил он и кивком дал понять, что Девлин свободен идти. А затем склонился над гроссбухом и принялся подсчитывать колонки цифр.

Девлин неуверенно потоптался на месте, сжимая Библию в руке. Обгоревший документ торчал с одного края, деля «профиль» книги на две неравные части.

– Но вам-то как кажется? – выговорил он наконец. – Что вы о ней думаете?

Шепард, как ни в чем не бывало, продолжал писать:

– О чем вы?

– О расписке!

– Полагаю, что вы правы: это наверняка шутка или какое-то мошенничество, – отозвался Шепард.

Пальцем он отметил нужное место на странице гроссбуха и, потянувшись к чернильнице, обмакнул в нее перо.

– О, – кивнул Девлин. – Да.

– Как вы верно заметили, дарственная недействительна, – непринужденно обронил Шепард, легонько постукивая кончиком пера по краю чернильницы.

– Да.

– Свидетель со всей очевидностью мертв, и, скорее всего, то же можно сказать и о принципале.

– Да.

– Но если вы хотите ответа из первых уст, тогда вам, пожалуй, стоит заглянуть нынче вечером в «Удачу путника» вместе со всеми прочими безбожниками.

– Чтобы переговорить с мистером Стейнзом?

– Чтобы переговорить с Анной, – поправил тюремщик подчеркнуто неодобрительно. – А теперь, прошу меня простить, ваше преподобие, у меня довольно много работы.

После того как за Девлином закрылась дверь, Шепард отложил перо, подошел к книжному шкафу, вытащил папку, из нее извлек лист бумаги – единственный экземпляр контракта, заключенного им три недели назад с Харальдом Нильссеном, по условиям которого комиссионер обещал никому не сообщать о своем капиталовложении в размере четырехсот фунтов. Шепард чиркнул по стенке комода спичкой и поднес ее к листу, удерживая его на весу за уголок и наклоняя так и этак, пока документ не охватило пламя, уничтожая подписи. Когда огонь подобрался к самым пальцам, Шепард бросил бумагу на пол, дождался, чтобы она рассыпалась серой пылью, и носком сапога расшвырял пепел. А затем снова сел за стол, достал из-под гроссбуха чистый лист бумаги, взялся за перо, обмакнул кончик в чернила. И неспешно, уверенным почерком вывел:

ДАР ОТ ЧИСТОГО СЕРДЦА. –

Письмо редактору «Уэст-Кост таймс»

18 февраля 1866 г.

Сэр!

Вот мой ответ мистеру АЛИСТЕРУ ЛОДЕРБЕКУ, члену Совета провинции и члену парламента, бросающему тень на нижеподписавшегося и, следовательно, на всех его сподвижников, включая Уэстлендский комитет по общественным работам, муниципальный совет, комиссариат, исполнительный комитет Хокитики и т. д.

Я считаю своим долгом исправить ошибки мистера Лодербека, погрешившего против истины, приличий и морали.

Действительно, строительству будущей тюрьмы Хокитики немало поспособствовало пожертвование от жителя Уэстленда, мистера Харальда Нильссена, владельца компании «Нильссен и К°»: он безвозмездно передал муниципалитету денежную сумму в размере около четырехсот фунтов, с указанием использовать ее на общественное благо. Означенная сумма является комиссионным вознаграждением, полученным им за честно выполненную работу. Как подтверждает сам мистер Лодербек, ее составил процент от имущества, обнаруженного в жилище мистера Кросби Уэллса, на законных основаниях причитавшийся мистеру Нильссену, комиссионеру, в качестве оплаты услуг, должным образом предоставленных. Мистеру Лодербеку следует вспомнить, что «пожертвование» в юридическом смысле отличается от «инвестиции» тем, что пожертвование не влечет за собою обязательств того типа, которые существуют в отношениях между должниками и кредиторами; говоря простым языком, возмещать пожертвовование необходимости нет. Исходя из того, что безвозмездная помощь мистера Нильссена является благотворительным поступком, исполненным самого благородного бескорыстия, мистер Лодербек также не может не признать, что никаких законов и предписаний нарушено не было.

Я свято верю, что самым долговечным и убедительным свидетельством прогресса цивилизации является строительство общественных сооружений, и с глубоким удовлетворением отмечаю, что будущая хокитикская тюрьма во всех отношениях отвечает этому определению. Если же эти разъяснения кажутся недостаточно прозрачными на вкус мистера Лодербека, я любезно приглашаю его сообщить избирателям то, что он до сих пор успешно скрывал: что он некогда состоял в интимной связи с миссис Лидией Уэллс, вдовой Кросби. В ожидании исчерпывающей информации от мистера Лодербека по этому поводу, я остаюсь

искренне Ваш и т. д.,

Джордж М. Шепард