После двух суток наступления немцы поняли, что прежний метод, когда в двух-трех местах наносились мощные удары бронированными клиньями по рубежам советских войск и они, словно огромная стеклянная витрина, рушились, а танковые клинья стремительно вырывались на оперативный простор, в этой операции не сработал. Прорыв обороны усложнило отсутствие необходимой поддержки авиации. Стойкость пехоты и искусно создаваемая русским командованием огневая паутина, которая быстро обволакивала район намечавшегося прорыва, приводили к тому, что боевые группы мотопехоты вязли в «огненных котлах» и несли большие потери, поэтому были вынуждены прибегнуть к другому приему. Концентрировали значительное количество огневых средств на узком участке, благодаря чему в оборонительных полосах плотным огнем артиллерии прожигались, а затем продавливались танками коридоры. Это должно было, как надеялся враг, в конце концов привести к тому, что прочный каркас гвардейской армии обрушится. В этой методике гренадерам отводилась вспомогательная роль, и потому они меньше были подвержены огневому воздействию. Мотопехота в основном закрепляла территорию, уничтожая окруженные очаги сопротивления, вела бои, опять же при плотной поддержке артсредств, в населенных пунктах, в труднопроходимых для танков теснинах и лесных массивах. Это естественно.

Кроме того, 7 июля в полосу АГ «Кемпф» были перенацелены силы 8-го ак значительно больше, чем прежде. Это также существенным образом влияло на уровень потерь, так как бомбоштурмовые удары наносились в основном по противотанковым узлам сопротивления, которые серьезно мешали активности бронегрупп. В то же время привлечение дополнительных средств поражения непосредственно на участок прорыва позволяло командованию танковых дивизий повысить интенсивность огневого воздействия на позиции оборонявшихся. Теперь перед появлением бронированного клина по рубежам гвардейцев проходил двойной огневой вал — авиаудар и артобстрел, который, несомненно, влиял на прочность рубежа.

Тем не менее этот прием не был новым, противник использовал его и прежде, поэтому к началу летних боев советская сторона разработала несколько достаточно эффективных «противоядий». Во-первых, это разветвленная окопная система в сочетании с большим количеством земляных укрытий для личного состава стрелковых подразделений и расчетов артчастей непосредственно на боевых позициях: щели, «лисьи норы», противоосколочные убежища и т. д. Во-вторых, широкое применение танков и САУ для устойчивости пехоты (201-я тбр, 262-й оттп, 167-й отп и 1438-й сап) на направлении главного удара 3-го тк в качестве неподвижных огневых точек (закопанных в землю). В-третьих, огромные, по сравнению с 1942 г., масштабы минирования, причем не только на главной полосе, но и даже в глубине второй и на местности между второй и третьей армейскими полосами. К этому следует добавить группы инженерных заграждений, которые оперативно выбрасывались на участках прорыва танковых клиньев. Особенно эффективно они действовали на пересеченной местности (было понятно, где пойдут танки, плюс помогала маскировка).

С изменением тактики неприятеля выход из строя бронетехники в дивизиях Брайта на инженерных заграждениях резко возрос. Немцы, естественно, это не афишировали, но в ряде штабных документов разного уровня, относящихся к 7 июля, эта проблема четко очерчена. Вот лишь несколько строк. Из журнала боевых действий 3-го тк:

«Наши потери соответствуют тяжести боев. Постоянно приходится снимать тысячи мин»[397].

Из дневника Верховного командования вермахта: «Наши потери в танках из-за мин значительные, прежде всего, у оперативной группы Кемпф»[398].

При оценке результатов боевой работы любого воинского формирования, наряду с выполнением поставленных задач, первостепенное значение имеет численность потерь. Поэтому, думаю, для читателя будут интересны данные об убыли личного состава армии Шумилова, которые можно сравнить с цифрами потерь АГ «Кемпф». В оперативной сводке штаба Воронежского фронта № 00376 к 10.00 8 июля отмечено, что «за период с 5 по 7. 7 войска 7-й гв. армии имеют потери: убитыми и ранеными 6782 человека, пропавшими без вести — 443»[399]. Таким образом, за трое суток в войсках 7-й гвардейской А вышли из строя в общей сложности 7225 бойцов и командиров. Примерно такие же потери имела и АГ «Кемпф», ее штаб донес, что за тот же период в двух ее корпусах числились убитыми, ранеными и пропавшими без вести 6539 военнослужащих. Учитывая, что 7-я гв. А за эти трое суток сдерживала натиск сильной вражеской группировки, ядром которой был танковый корпус, такие потери можно считать умеренными.

К сожалению, выяснить ежедневную убыль живой силы во всех дивизиях 7-й гв. А очень трудно. В фондах документов этих подразделений такой информации практически не сохранилось. Есть основание полагать, что в ходе боев они и не составлялись из-за того, что командиры батальонов не всегда знали уровень убыли личного состава за сутки. Но даже если цифры и удается обнаружить в оперативных документах, есть большие сомнения в их точности. Тем не менее они всегда вызывают интерес, так как дают определенное представление и о количестве погибших, раненых, а также о напряженности боев в том или ином районе. В ЦАМО РФ сохранились сводка штаба 7-й гв. А № 363 к 7.00 9 июля 1943 г. и боевое донесение 25-го гв. ск № 057/оп на тот же день к 18.00, в которых приводятся данные убыли по ряду соединений за 7 и 8 июля. Элементарный математический подсчет дает цифры потерь за 7 июля. Так, в оперсводке отмечается, что «…потери 81-й гв. сд за 7 и 8 июля: убитыми — 584, ранеными и пропавшими без вести — 2643»[400]. Следовательно, за двое суток она лишилась в общей сложности 3227 человек. Вечером генерал-майор Г.Б. Сафиулин доложил уточненные данные за 8 июля: убито — 69, ранено — 140[401]. Следовательно, если опираться на эти два документа, то можно считать, что за одни сутки 7 июля 1943 г. потери 81-й гв. сд составили 3018 человек, или почти 35 % от численности соединения на утро 5 июля 1943 г.

Из числа выбывшего личного состава 81-й гв. сд за пять суток боев под Белгородом значительное количество до начала контрнаступления во второй половине июля 1943 г. числилось как пропавшие без вести. Определенная их доля была, конечно же, и в цифре, приведенной в оперсводке армии. В то же время в боевых донесениях штабов Шмидта и Шале де Болье на это время отмечается, что на их участках было пленено небольшое число гвардейцев. Так, в утренней сводке 8 июля штаб 168-й пд сообщил, что 7 июля «…при очистке местности юго-западнее раз. Крейда были взяты 15 пленных»[402]. А за 8 июля та же дивизия захватила в плен всего 40 человек. Напомню, что в нашей армии без вести пропавшими считался военнослужащий в двух случаях: не вернувшийся в свое подразделение и не найденный убитым на поле боя или если его гибель не мог никто из сослуживцев подтвердить. Таким образом, на этот момент основная часть пропавших без вести в 81-й гв. сд — это воины, честно выполнившие долг и погибшие на своих позициях — заваленные в траншеях, воронках и ДЗОТАх. При этом оговорюсь, что пока неизвестно, были ли включены в цифру из цитировавшейся выше оперативной сводки армии 107 человек этой дивизии, которых в течение 7 и 8 июля заставы 92-го полка НКВД по охране тыла фронта задержали уже за тактической зоной обороны, как оставивших поле боя без приказа, а затем передали отделу контрразведки «Смерш» 81-й гв. сд.