— Да, и живут сейчас в семьях дочерейФирузи. Сарина воспитывает внука Сулеймана.

— А отец? Как он умер? Сюда дошли лишьслухи о его смерти. По этому случаю устроили большой праздник, в церквяхвозносились благодарственные молебны. Отрезвление пришло, лишь когда Сулейманпоказал свои зубы, осадив Белград.

— Селим умер от рака, который разъедалего изнутри много лет. Умер во время военного похода.

— Я буду молиться за него, мама.

— И ты в этом будешь не одинок, сын. Ямолюсь за него каждый день.

— Но это не помешало тебе взять любовника.На мгновение в ее зеленых глазах, обращенных на сына, сверкнули гневныеогоньки. Но затем Джанет рассмеялась:

— Ты потрясен этим, Чарльз, не так ли?Турецкое воспитание вновь дает себя знать. Твоя тетушка Анна твердо убеждена,что на Востоке живут одни грешники и сластолюбцы. Представляю себе, каково былобы ее удивление, если бы она узнала, что на самом деле они гораздо нравственнеетех же шотландцев. Да, Чарльз, лорд Хей — мой любовник, и хватит об этом. Нелезь не в свое дело. Впрочем, надеюсь, ты будешь с ним по-прежнему учтив.

— Я хорошо отношусь к нему, мама, ивсегда так относился. И даже думаю, что тебе не помешает выйти за него замуж,если он сделает предложение.

— Он уже сделал.

— Мама!

— Но я отказала. Я не хочу ни за коговыходить, Чарльз. И вообще хватит. Бога ради! Я пригласила тебя вовсе не длятого, чтобы обсуждать эти темы. После тринадцатого ноября я переезжаю в Шиэн ихочу позвать туда тебя. Я распорядилась отвести для тебя, Фионы и детейвосточное крыло. Все равно рано или поздно имение станет твоим, так почему бытебе не получить сейчас хотя бы часть его? Я не хочу, чтобы ты находился взависимости от моего брата и его жены. В Эдинбурге у вас есть дом, но я знаю,что Фиона не хочет там жить. Словом, переезжайте вместе со мной, а городскойдом можно сдавать за хорошие деньги.

— Мама! У меня слов нет! Мне даже непотребуется бежать сейчас к Фионе и спрашивать ее мнения. Спасибо тебеогромное! Наконец-то у нас появится своя крыша над головой! — Впрочем, онтут же помрачнел. — Но мы не сможем платить за жилье…

— Вам и не придется, Чарльз. Шиэн мой. Ивсе хозяйственные расходы, равно как и содержание штата прислуги, лежат толькона мне. Твой брат снабдил меня немалыми средствами и обязался ежегоднопополнять мой счет, открытый в эдинбургской конторе дома Киры. Кроме того, язабрала с собой из Турции личные драгоценности.

Чарльз в порыве благодарности стал осыпатьпоцелуями ее руки.

— Спасибо, спасибо… — шептал он.

— Пойди скажи Фионе. Что касается вашейличной жизни, то на этот счет можешь быть спокоен: я не стану в нее влезать.Восточное крыло дома полностью ваше. А западное мое. Ладно, о деталях поговоримутром. — Она проводила его до двери и поцеловала на прощание. —Спокойной ночи, сын. Будешь спускаться, позови ко мне Мариан.

— Вы сделали доброе дело, мадам, —проговорила появившаяся в комнате спустя несколько минут пожилаяангличанка. — Чарльз летел отсюда будто на крыльях, так был счастлив.

— Ладно тебе, Мариан, можно подумать, тывсерьез считала, что я возвела этот огромный сарай для одной себя.

— Это не сарай, а замок, достойныйаристократов, мадам.

— Я тоже так думаю, — промурлыкаладовольная Джанет.

— И как вам только удалось все это?Впрочем, нет, не говорите. Чую, когда придет ваше время, вы оставите сыну в наследствотитул графа. Когда в ваших глазах начинают поигрывать такие искорки… Джанетрассмеялась:

— Хватит болтать! Принеси-ка лучше моюсветлую ночную рубашку из золотистого шелка и халат. Сегодня новолуние. Ядумаю, лорд Хей придет.

Мариан помогла Джанет раздеться, унесла платьеи нижние юбки, затем поставила в спальне перед камином небольшую ванну,принесенную из будуара, наполнила ее теплой водой, разведя кипятком из чайника,и добавила несколько капель душистого масла из хрустального флакончика. Джанетнеподвижно стояла в ванне, ожидая, пока служанка ополоснет ее ароматическойводой.

— Это неслыханно, чтобы женщина ваших леттак выглядела! — бормотала Мариан.

Она обернула свою госпожу теплым полотенцем ивытерла насухо, затем взяла себе на ладонь из золотого пузырька немного нежногомасла и растерла им Джанет с ног до головы. После этого усадила ее за туалетныйстолик и расчесала ей волосы.

— Поднимитесь, мадам.

Мариан слегка присыпала кожу Джанетароматической пудрой и втерла ее мягкой шелковой тканью. Потом помогла ейнадеть шелковую ночную рубашку с завязками на плечах и талии, глубокий вырезкоторой был отделан тончайшим кружевом. Джанет набросила подходящую накидку,отороченную по всей длине темным соболем и завязанную у горла шелковойленточкой.

— Не понимаю, зачем было такстараться, — проворчала Мариан. — Все равно он сорвет это с вас заодну минуту.

— Но разве Селим был не такой?

— Это верно, мужчины все одинаковые.Мариан унесла ванну обратно в будуар, а когда вернулась в спальню, сказала:

— Я попросила Рут принести вино, хлеб икусок мяса. Все на буфете. На дворе уже ночь, холод, и мне кажется, егосветлость, пока доскачут сюда, успеют нагулять хороший аппетит.

— Где твоя дочь?

— Спит. Одна. Уж я об этом позаботилась!Рыжий Хью сегодня весь день увивался вокруг нее.

— Я бы не стала возражать против ихбрака, Мариан. Но я предупредила его лично, чтобы он не пытался обманутьдевушку.

— Спасибо, мадам. Он неплохой мальчуган,но уж больно опытен в этих делах. А моя Рут сама невинность.

— Не беспокойся, подружка. Она мне какродная дочь, и я не допущу, чтобы с ней плохо обращались.

— Я знаю, миледи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мариан.

Джанет подошла к камину, сняла с полкималенький горшок, достала оттуда горсть цветков алоэ и кинула в огонь. Потомвстала у окна и стала вглядываться в серебристо-черную ночь. Высоко в темноенебо выкатился месяц. Джанет знала, что Хей скоро придет. Он уже с месяцрегулярно наносил ей поздние визиты, проникая в замок Гленкирк через потайнуюдверь у основания башни, о существовании которой, кроме них двоих, знали ещетолько Мариан и Рут. Джанет отыскала ее еще в детстве.

Почувствовав дуновение сквозняка в спину, онаобернулась. В комнате, отогнув гобелен, появился Хей. Стянув перчатки, онбросил их и свой плащ на деревянную скамеечку у камина.