чай и ходящего по пабам староэтонского аскета позером и был уличен в этом предположении. Оруэлла раскусили не в первый раз.

Часть

V

. Социалист на войне (1939-1945)

 

Нет реальной альтернативы между сопротивлением Гитлеру и капитуляцией перед ним, и с социалистической точки зрения я должен сказать, что лучше сопротивляться...

'Моя страна справа или слева'

Глава 20. Тающий айсберг

Я просто не могу писать, когда происходят такие вещи.

Письмо Джону Леманну, 6 июля 1940 года

 

... Я бы с готовностью отдал жизнь за Англию, если бы посчитал это необходимым.

Дневник, 8 августа 1940 года

 

Английскому писателю мужского пола поколения Оруэлла, желающему стать полезным во время Второй мировой войны, предстояло преодолеть целый ряд препятствий. Одним из них, скорее всего, был возраст: большинству полковых субалтернов было около двадцати лет; младший офицер в возрасте от середины до конца тридцатых годов был сравнительной редкостью. Другим фактором было отсутствие военного опыта. Обладание последним часто могло свести на нет недостатки первого: Алек Во, которому на момент начала войны исполнился сорок один год, отслужил в Великой войне и предусмотрительно оставил свое имя в армейском резерве; к апрелю 1940 года он снова был во Франции в составе Британских экспедиционных сил. У более молодых современников дела обстояли не так хорошо. Ивлин Во провел несколько безрезультатных месяцев осенью 1939 года в Глостершире, пока его наконец не зачислили вторым лейтенантом в Королевскую морскую пехоту. Энтони Пауэллу тоже пришлось ждать до декабря, пока его зачислили в Уэлшский полк. Но трудности Оруэлла всегда усугублялись его плохим здоровьем. В отличие от значительного числа его сверстников, которые просто расширили свой профессиональный круг до пропагандистской деятельности - Патрик Гамильтон, приехавший отдыхать в ENSA (Ассоциация национальных служб развлечений), или Беверли Николс, писавший репортажи о развертывании RAF над Северным морем, - он был полон решимости бороться. Не обращая внимания на идеологическое расстояние, которое он преодолел за последние несколько недель, и оставаясь глухим к протестам друзей-пацифистов - "Я думала, ты считаешь все это безумием, это разбивание нацистских лиц", - тихо упрекнула его Этель Маннин , - он ждал всего шесть дней после заявления Чемберлена, чтобы написать властям, выражая готовность присоединиться к военным действиям.

 

Все это было легче сказать, чем сделать. Большинство планов Оруэлла на оставшуюся часть 1939 года основывались на предположении, что его быстро зачислят в какое-нибудь военное или квазивоенное подразделение. Вернувшись в Уоллингтон в конце первой недели сентября, он обнаружил, что сад в конце лета разбушевался от жары и требует срочного внимания: покорить его было бы первым шагом к закрытию коттеджа, продаже скота и возвращению в Лондон. Через месяц он передумал и сказал Муру, что в отсутствие официальной работы он решил провести осень, дописывая очерки, которые войдут в книгу "Внутри кита", и приводя сад в порядок к зиме. В итоге, не считая пары вылазок в Гринвич, он остался в "The Stores" на следующие восемь месяцев. В письме к Муру отмечается, что "моя жена уже нашла работу в правительственном офисе", как будто бы быстрое перемещение Эйлин было самой естественной вещью в мире. Но можно задаться вопросом, как именно в параноидальных условиях, царивших в коридорах Уайтхолла в 1939 году, жена писателя, которого Министерство Индии считало "экстремистом", подозревало в импорте контрабандных материалов и который уже находился на радаре МИ-5, могла оказаться в столь чувствительной части бюрократии военного времени. Есть подозрение, что Эйлин воспользовалась вмешательством какого-то высокопоставленного сочувствующего, и что решающее дерганье за ниточку, возможно, было сделано бывшим редактором "Адельфи" Джоном Миддлтоном Мерри, главным цензором во время Великой войны, к которому часто обращались за советом его преемники.

Время, проведенное в Уоллингтоне во время первой фазы так называемой "фальшивой войны", когда о военных действиях почти не сообщалось, - еще один из великих незадокументированных отрезков в жизни Оруэлла. Эйлин, которая теперь жила в семье своего брата, приезжала на выходные по очереди; друзей, многие из которых стремились найти удобную работу в столице, было трудно заманить в коттедж. Помимо обычного бюджета рецензий и рутинной переписки с Муром - в письме от начала октября содержится просьба предоставить информацию о тираже журналов, опубликованных в "Boys' Weeklies" - единственным надежным путеводителем по вынужденному секвестру осени 1939 года является домашний дневник Оруэлла. Из его неторопливых заметок о природе и терпеливого накапливания деталей - яйца, проданные молочнице, урожай ежевичного варенья в 25 фунтов, поездки в Болдок за садовым инвентарем, последние ласточки, которые "все еще здесь, летают очень высоко" - следует, что Оруэлл получал удовольствие от мелочей и проявлял живой интерес к процессам сельскохозяйственной жизни. В этом духе он написал восторженную рецензию на книгу Крихтона Портоса "Teamsman" для газеты "Listener". По его мнению, увлекательность этого рассказа о годе из жизни фермы заключалась в способности описать работу: "охота за заблудившимися коровами и борьба с хитрыми лошадьми, изнурительный труд по подъему тюков соломы... ледяное страдание от пахоты при боковом ветре". Даже такая скучная работа, как вытаскивание каменного столба из земли, становилась интересной, если ее с пользой описать. Здесь, в рамках рецензии из пятисот слов, начинает вырисовываться большая часть предыстории "Фермы животных".

Бывали моменты, когда старые привычки неожиданно подтверждались и возвращалось что-то приближенное к норме. Эйлин и Лидия Джексон приехали из Лондона на пару дней, чтобы помочь ему собрать урожай ежевики, а также был визит Коннолли, принесшего новости о новом литературном журнале, который он собирался редактировать во время войны. Профессиональная жизнь Оруэлла в первый год конфликта представляет собой любопытный случай борьбы необходимости с темпераментом. Серьезная работа стала невозможной, а менее серьезная - морально неоправданной. "Меня бесит, что я пишу рецензии на книги и т.д. в такое время, - писал он в июне 1940 года, за неделю до капитуляции Франции, - и даже бесит, что такая трата времени еще допускается". Но ему было тяжело, и деньги нужно было зарабатывать. Учитывая обстоятельства, темпы работы Оруэлла в начале войны можно назвать просто невероятными. Если оставить в стороне более длинные эссе, то за первые двадцать месяцев он написал 123 книжных, 38 театральных и 43 кинорецензии. Между тем, "Внутри кита" была закончена к первой неделе декабря 1939 года. Все еще недоверчиво относясь к Голландцу, Оруэлл сомневался, что книга будет соответствовать строгим критериям Генриетты Стрит ("во всяком случае, есть один отрывок, который политически ему не понравится"), и предложил Варбургу альтернативу. К счастью, сборник