Три новых министра нанесли мне визит. Ils ont fait leur deuil des Russes[434]. Если русские возобновят наступление по всему фронту или на местах, это станет une surprise agréable[435]. Дела в России хуже и хуже, но скоро начнутся осенние дожди, и масштабные передвижения германских войск замедлятся из-за грязи.

17 сентября 1917 г. Новый министр юстиции вчера говорил о том, как разрешить скандал. Я спросил, имеет ли он в виду это слово в единственном или множественном числе. Он рассмеялся и признал, что скандалов больше, чем один — Алмерейда. Правда, он добавил, что в газетах многое преувеличено. Я предположил, что, если бы пресса ничего не преувеличивала, газеты не раскупались бы так хорошо. Он намерен разобраться со всеми скандалами. Он надеется, что Тома и его друзья не доставят много хлопот; военные действия не должны буксовать из-за политики. Он за войну до победного конца. Сегодня я нанес ему ответный визит. Возможно, завтра утром будет решено, заведут ли дело против Тюрмеля[436], чтобы оправдать запрос в Палату депутатов на разрешение преследовать его судебным порядком. Он в какой-то степени замешан в деле о чеке, найденном у Дюваля. Думаю, чтобы угодить общественному мнению за границей, а также во Франции, правительству придется выяснить все подробности скандалов.

Клоц не думает, что Кайо станет кандидатом на пост председателя парламентской комиссии по бюджету. Даже его друзья наверняка понимают, какое плохое впечатление произведет на Англию его участие в выборах.

Приехал Дерби и утром нанес мне визит. Уинстон Черчилль также здесь.

Сегодня меня пригласили в «Риц» на обед, который устраивал лорд Фернесс. Собралась большая толпа; много американцев, мужчин и женщин, военных, гражданских и детей. Макриди был с Сэмми Скоттом и братом Дерби — военным.

По слухам, Уинстон сказал: «Генералы не хотят мириться, а адмиралы не хотят драться». Считается, что он за приостановку военных действий во Франции до тех пор, пока в схватку не вступят американцы.

Все новые министры, с которыми я повидался, выступают за войну до конца. Они уже не верят, что русские перестанут отступать. Они будут довольны, если русские остановятся и оттянут на себя часть немцев.

18 сентября 1917 г. Кайо убедили, что в его случае предпочтительно благоразумие. Он не стал выставлять свою кандидатуру на пост председателя бюджетной комиссии. Ассамблея радикал-социалистов поблагодарила Мальви! Эта ассамблея — не Палата депутатов; еще меньше ее представителей в Сенате. «Тигр-людоед» затаился в засаде в ожидании жертвы.

19 сентября 1917 г. После ухода Альбера Тома начались всевозможные инсинуации: говорят, что его кабинет был полон товарищей. Кроме того, он внедрил на военные заводы контролеров, которые проверяли боеприпасы на соответствие стандартам — их нужно призвать к порядку! И все же ему удалось наладить производство снарядов и т. д. и избежать серьезных забастовок. Он мог бы остаться, но его тщеславие возобладало над патриотизмом. Кроме того, он не сумел преодолеть партийную солидарность.

Кое-кто считает, что Артюр Мейер, который разделяет ненависть Кайо к «Фигаро» (правда, по другой причине), поддерживает хорошие отношения с Кайо. Лично я в это не верю. Вот отрывок из «Голуаза»:

«On n’a pas oublié M. Joseph Caillaux avait commandité le Bonnet Rouge pour une certaine somme. Le journal La Sarthe ayant demandé à M. Caillaux des éclaircissements au sujet de cette participation financière suspecte, M. Caillaux a répondu par une lettre, don’t nous extrayons le passage suivant: ‘Porquoi me fallut-il subventionner un journal entre Mars et Juliet 1914? Chacun le comprend. J’étais à ce moment passionnément attaqué par presque toute la presse parisienne du soir. Je voulais — il me fallait — répondre. Le Bonnet Rouge venait de naître, tout à fait en dehors de moi. Il se présentait comme un organe de gauche, nullement révolutionnaire, soutenant à l’intérieur la politique des partis radicaux et socialistes qui triomphait de façon si éclatante aux élections»[437].

Мадам Кайо застрелила Кальметта 16 марта. Ее оправдали 26 июля 1914 года. Кайо выплатил 1600 фунтов частями, начиная с 25 марта и заканчивая 25 июля!

Тюрмеля вызвали на заседание парламентской комиссии по привилегиям; он должен появиться завтра в 14.00. Должно быть, сейчас он уничтожает улики. Сегодня правительство получило вотум доверия большинством 378 против 1, но социалисты не голосовали, и было много отсутствующих. Всего депутатов около 600.

Билли Лэмбтон упал с лошади, или вместе с лошадью, и повредил позвоночник. Он поправится через три месяца, но теряет командование.

20 сентября 1917 г. Вчера у Рибо был удачный день. Его речь имела гораздо больший успех, чем речь Пенлеве. Оба они грубо льстили Мальви; им нужны голоса социалистов. Палата депутатов отреагировала весьма сдержанно.

Меня посетил итальянец, знакомый по Риму, Филиппо де Филиппи. Он едет на британский участок фронта, а оттуда в Англию. Мне показалось, он сомневается, что Италии хватит стойкости на период больше года или даже на год: он на это надеется. Дефицит угля и пшеницы и общее положение во Флоренции, Турине и Романье, возможно, вызовут призывы к миру. Цель Италии — владеть Триестом, а не входить в него. Если итальянцы попробуют занять город, он будет уничтожен австрийскими обстрелами.

21 сентября 1917 г. Вчера за обедом встретил Клоца, министра финансов, и его жену, красавицу библейского типа; она по-прежнему выглядит очень хорошо, с точеным лицом. Он ссылался на Дерби, сказав, что тот познакомил их с Кайо и Лонге, что, конечно, очень некстати и может быть истолковано как указание на наши предпочтения.

Большинство в Палате депутатов высказывается за то, чтобы тянуть время до прибытия основных сил американцев. Опыт Нивеля убедил Петена и Фоша, что разбрасываться людьми в тщетных попытках прорвать германский фронт, не имея подавляющего численного перевеса, — ошибочная политика. Однако социалисты заявляют: даже если мы будем тянуть время и отбивать немецкие атаки, мы ежемесячно будем нести потери, которые через полгода превзойдут потери, какие прогнозировались бы в случае решительного наступления. Но идеал социалистов — ни аннексий, ни контрибуций и участие в Стокгольмской конференции. Кроме того, они верят в Лигу Наций или убеждают себя, что Лига Наций будет способствовать миру между народами, когда народы будут выказывать склонность к стычкам и драке. Кто же возьмет на себя роль жандарма? Тома хочет ткнуть Рибо в его парламентские заявления, что Франции не нужны ни аннексии, ни контрибуции, и она хочет лишь возвращения Эльзаса и Лотарингии и réparation des préjudices et des ruines causés par l’ennemi[438]. Тома истолковывает речи Рибо и правительственные декларации как лишение Франции права требовать, в случае полного разгрома Германии, левого берега Рейна. Я уверен, что в этом случае французская публика потребует отделить территории на левом берегу, которые сейчас принадлежат Германии. После необходимых корректировок французской границы, требуемых для военной обороны Франции, там будет создано буферное государство между Францией и Германией. Социалисты непрактичны. Эта война должна была кое-чему их научить в связи с человеческой натурой. Неужели они не видят бесчеловечности немцев? Неужели не понимают, как ловко немецкие социалисты увязали свои прежние теории с амбициями Германии, с ее зверствами и нарушениями всех правил ведения войны?