Наконец он приблизился к нам с миской в каждой руке, сгорбившись от дождя, но прежде чем я успела заговорить, Эзра глумливо ухмыльнулся, густо плюнул в миску и протянул мне; вторую он выронил у самых ног Джейми, забрызгав его штаны жарким из сушеной оленины.

– Упс! – сказал он и повернулся к нам спиной.

Джейми сжался, словно большая змея, готовясь к прыжку, но я перехватила его руку.

– Брось, – прошептала я и добавила, повысив голос: – Пусть гниет заживо!

Тот резко обернулся, выпучив глаза.

– Пусть гниет заживо, – повторила я, пристально глядя на него, еще до того приметив нездоровый румянец и сладковатый запах гноя.

Эзра оторопел, затем развернулся и поспешил назад, к костру. Больше он в мою сторону даже не глядел.

Я все еще держала в руках миску и непроизвольно вздрогнула, когда ее забрали из рук. Неслышно подошедший Том Кристи выплеснул содержимое в кусты, всунул мне свою миску и отошел, не говоря ни слова.

– Но…

Я потянулась вслед за ним, намереваясь отдать миску – «немножко в дорогу» от миссис Баг занимало целую седельную суму, – однако Джейми остановил меня.

– Ешь, саксоночка, – сказал он мягко. – Это был добрый жест.

Более чем добрый, подумала я, чувствуя враждебные взгляды со стороны костра. Аппетита не было, но я достала из кармана ложку и заставила себя поесть.

Под соседним деревом Том Кристи завернулся в одеяло и натянул шляпу на лицо.

* * *

Всю дорогу до Солсбери лил дождь. Мы остановились на ночлег в местной таверне, и никогда еще очаг не казался таким гостеприимным. Джейми взял с собой всю наличность, и мы смогли позволить себе целую комнату. Браун поставил на лестнице часового, больше напоказ – куда нам деваться?

Я стояла у камина в одной сорочке, разложив мокрую одежду на скамейке.

– Знаешь, по-моему, Ричард Браун не продумал все как следует. Кому он нас передаст?

– Шерифу округа, – ответил Джейми, расплетая волосы и встряхивая ими над огнем; капельки воды с шипением падали в камин. – А если не получится, то мировому судье.

– И что потом? У него нет доказательств, нет свидетелей…

Джейми бросил на меня странный взгляд.

– Тебя никогда не судили, да, саксоночка?

– Ты же знаешь, что нет.

Он кивнул.

– А меня судили – за измену.

– Да? И как это было?

Джейми провел рукой по волосам, вспоминая.

– Велели встать, спросили, как зовут. Я ответил. Судья немного пошептался со своим другом и сказал: «Виновен. Пожизненное заключение. В кандалы его!» Меня отвели во двор и надели оковы. На следующий день мы отправились в Ардсмур.

– Тебя заставили идти пешком? От самого Инвернесса?

– Спешить было некуда…

Я сделала глубокий вдох, стараясь подавить тошноту в желудке.

– Понятно… Но разве у-убийство, – никак не удавалось выговорить это слово без заикания, – не должно рассматриваться судом присяжных?

– Должно, и я обязательно настою на нем, если дело зайдет так далеко. А Браун готовит почву: всем рассказывает, какие мы ужасные монстры – что, впрочем, несложно, учитывая обстоятельства.

Я прикусила язык, удержавшись от необдуманной реплики. Джейми понимает – у меня не было иного выбора; я знаю – он и близко не подходил к Мальве… И все же нас обоих не покидало чувство вины за то, что мы оказались в таком отчаянном положении и за то, что произошло потом. Бог свидетель, все бы отдала, лишь бы Мальва осталась жива…

Насчет Брауна Джейми оказался прав. Промокшая и замерзшая, я сперва не обращала внимания на шум в пивной, однако голоса эхом отдавались в каминной трубе, и, судя по отдельным доносившимся словам, он делал ровно то, о чем говорил Джейми: расписывал нас в самых черных красках, выставляя напоказ благородную задачу Комитета Безопасности по доставке преступников в руки правосудия. Ну и словно невзначай настраивал против нас потенциальных присяжных, распространяя эту историю как можно дальше во всех скандальных подробностях.

– Что же делать? – растерянно спросила я, наслушавшись до тошноты.

Джейми кивнул и вытащил из сумки чистую рубашку.

– Спуститься вниз к ужину и постараться не выглядеть распутными убийцами, a nighean.

– Ясно… – ответила я и, вздохнув, достала чепец, отделанный лентами.

* * *

Казалось бы, удивляться нечему… Я прожила вполне достаточно, чтобы усвоить весьма циничный взгляд на человеческую природу, и вполне достаточно в этом времени, чтобы усвоить, насколько открыто общество выражает свое мнение. И все же я была в шоке, когда первый камень попал мне в бедро.

Мы продвигались к югу от Хиллсборо. Погода держалась влажная, дороги раскисли. Думаю, Ричард Браун с удовольствием сдал бы нас шерифу округа Роуэн – если бы таковой существовал. Как ему объяснили, должность временно была вакантна: последний представитель закона снялся с места за ночь, и желающих занять его кресло пока не нашлось.

Судя по всему, дело касалось политики: бывший шериф склонялся к независимости, тогда как большинство жителей округа были приверженцами существующей власти. Подробности инцидента, повлекшего за собой столь поспешный отъезд шерифа, узнать не удалось, однако таверны в районе Хиллсборо гудели как пчелиный улей.

Окружной суд перестал собираться за несколько месяцев до того: судьи опасались нестабильной ситуации, сложившейся в регионе. Единственный мировой судья, которого удалось найти, сразу и безоговорочно отказался взять нас под стражу, заявив, что не станет вмешиваться в сомнительные дела – жизнь дороже.

– Да при чем тут политика! – орал на него выведенный из себя Браун. – Это убийство, грязное и жестокое!

– В наши дни все связано с политикой, сэр. – Мировой судья, некий Харви Микельграсс, грустно покачал головой. – Я не осмелюсь взять на себя даже дело о пьяных беспорядках – боюсь, мой дом разрушат, а жену оставят вдовой. Шериф уже пытался продать свою должность, да не нашел желающих. Нет, сэр, вам придется обратиться в другое место.

Разумеется, Браун не собирался везти нас в Кросс-Крик или Кэмпблтон, где влияние Иокасты Кэмерон было слишком сильно и где судьей служил ее добрый друг, Фаркуар Кэмпбелл, поэтому мы направились на юг, к Уилмингтону.

Люди Брауна растерялись: они рассчитывали быстренько нас линчевать, поджечь дом, может, немножко пограбить – но никак не тащиться целыми днями по грязи под дождем. Еще больше они приуныли, когда Эзра, с трудом цеплявшийся за седло в полуобморочном состоянии, вдруг замертво свалился на дорогу.

Я не стала предлагать осмотреть тело – да мне бы и не дали; судя по внешнему виду, он просто потерял сознание и, падая, сломал себе шею.