Остальные бросали на меня взгляды, полные страха; общий энтузиазм значительно поутих.

Однако Ричарда Брауна это не остановило. Будь его воля, он давно бы пристрелил нас без всякой жалости, если бы не присутствие Тома Кристи, молчаливого и мрачного, как утренний туман. Говорил страдающий отец мало и только по делу. Я думала, что все это время он существует чисто механически, в мутной завеси горя, пока однажды вечером на привале случайно не напоролась на его взгляд, устремленный на меня с такой неприкрытой мукой, что я поспешно отвернулась и тут же наткнулась на Джейми, очень внимательно наблюдавшего за этой сценой.

Впрочем, большую часть времени Том хранил непроницаемое выражение, скрывая лицо в тени кожаной шляпы. А Ричард Браун, которому его присутствие мешало причинить нам вред, пользовался любой возможностью распространить свою версию убийства Мальвы – пожалуй, не только ради порчи нашей репутации, но и чтобы как следует помучить Кристи.

Так что не стоило удивляться, когда нас закидали камнями в маленькой безымянной деревушке к югу от Хиллсборо.

И все же меня застали врасплох. Мальчик, явно карауливший на дороге, проворно юркнул с насыпи вниз, словно лиса. Десять минут спустя за поворотом нас встретили криками и градом камней.

Один попал в мою кобылу, и она яростно взвилась. Второй ударил меня по бедру, еще один – в грудь, да так, что дух вышибло. Последний больно стукнул по голове. Вожжи выскользнули из рук, лошадь крутанулась, и я вылетела из седла, упав на дорогу с жутким грохотом.

Я должна была бы прийти в ужас, однако вместо этого пришла в ярость. Камень, ударивший меня по голове, отскочил благодаря густым волосам и чепцу, но оставил надсадную боль. Я инстинктивно вскарабкалась на ноги и тут заметила ухмыляющегося мальчика: стоя на насыпи, он торжествующе приплясывал и улюлюкал. Не помня себя, я рванулась вперед, поймала его за ногу и дернула.

Он завопил, поскользнулся и упал на меня сверху; мы рухнули на землю и покатились, запутавшись в водовороте юбок и плаща. Я была старше, тяжелее и совершенно вне себя от злости. Все страхи, уныние и неопределенность последних недель вскипели внутри, и я что есть силы ударила его по ухмыляющейся роже – раз, другой… Что-то треснуло в ладони, и руку прожгла резкая боль.

Юнец завопил и рванулся – он был меньше, но паника придавала ему сил. Я схватила его за вихры в попытке удержать; он замолотил кулаками, сбил с меня чепец, вцепился в волосы и сильно дернул.

Боль лишь усилила ярость: я пихнула противника коленом, ища где помягче. Его рот беззвучно приоткрылся буквой О, глаза выпучились, пальцы отпустили мои волосы. Воспользовавшись слабиной, я нависла над ним и снова ударила по лицу со всего размаха.

Плечо пронзила тупая боль: крупный булыжник сбил меня набок. Задыхаясь и всхлипывая, противник выпутался из моего плаща и уполз на четвереньках. Я выпрямилась и неожиданно встретилась взглядом с молодым парнем: лицо горело от возбуждения, рука отведена в замахе.

На этот раз попало по скуле. Я покачнулась; на мгновение все расплылось перед глазами… Тут сзади навалилось что-то крупное, и я оказалась прижатой к земле живым весом. Судя по сдавленному «Матерь Божья!», это был Джейми. Его тело дергалось под градом ударов, сопровождавшихся жутким шмяканьем камней о плоть.

Вокруг раздавались крики. Я услышала хриплый голос Тома Кристи, затем выстрел. Еще чьи-то вопли, но уже с другой интонацией. Один-два глухих стука, последнее кряхтенье Джейми…

Какое-то время мы лежали неподвижно, и я вдруг почувствовала, что прижимаюсь лицом к ужасно колючему растению с резким горьким запахом. Затем Джейми медленно поднялся, переводя дыхание. Я тоже приподнялась, опираясь на трясущуюся руку. Щека опухла, кисть и плечо пульсировали, но мне было не до того.

– Как ты?

Джейми привстал было, затем вдруг снова осел, схватившись за бок. Он был бледен, по щеке текла струйка крови – видимо, порезал кожу на голове.

– Ничего, – кивнул он, однако прерывистое дыхание намекало на трещины в ребрах. – Сама как, саксоночка?

– Нормально.

Я кое-как поднялась на ноги. Люди Брауна рассыпались по дороге: кто-то ловил разбежавшихся лошадей, другие, чертыхаясь, собирали разбросанные пожитки. Тома Кристи рвало в кустах. Ричард Браун стоял под деревом, наблюдая за происходящим; его лицо побелело. Он бросил на меня резкий взгляд и отвернулся.

Больше мы в тавернах не останавливались.

– Если хочешь кого ударить, бей по мягкому – в голове слишком много костей, да еще зубы в придачу.

Джейми расправил в ладони ее пальцы, осторожно прижимая опухшие костяшки, и Клэр зашипела от боли.

– Благодарю за ценный совет. Сам-то ты сколько раз ломал кисть в драках, а?

Ему захотелось рассмеяться. Перед глазами вновь встала картина: Клэр в ярости лупит парня почем зря, волосы развеваются на ветру, во взгляде жажда крови – бесценное зрелище…

– Перелома нет, a nighean.

Он согнул ее пальцы и взял в ладони.

– Тебе-то откуда знать? – огрызнулась она. – Я здесь врач!

Он уже не пытался скрыть улыбку.

– Ты была бы бледная как смерть, и тебя бы тошнило, а ты вся красная и злая.

– Ага, как же!

Клэр выдернула руку и прижала ее к груди, бросив на мужа свирепый взгляд. На самом деле она лишь немного разрумянилась, что очень ей шло в сочетании с дикой массой курчавых волос. После нападения один из людей Брауна поднял ее чепец и робко подал; Клэр вырвала его и запихала в седельную суму.

– Есть хочешь?

– Да, – неохотно признала она, прекрасно понимая, что люди с переломами страдают отсутствием аппетита, хотя потом, когда боль отступает, едят за троих.

Джейми порылся в седельной суме, благословляя миссис Баг, и вытащил горсть сушеных абрикосов и ломоть козьего сыра. Люди Брауна что-то готовили на костре, однако ни он, ни Клэр больше не прикасались к их еде.

Сколько еще будет длиться этот фарс, думал Джейми, отламывая кусок сыра и протягивая жене. Еды осталось примерно на неделю, если экономить – хватит до побережья. А дальше?

С самого начала было понятно, что у Брауна нет никакого плана, и теперь он пытается разобраться с ситуацией, вышедшей из-под контроля, – жадный, амбициозный, подогреваемый жаждой мести, но совершенно неспособный продумывать заранее. В результате ему приходится тащиться все дальше и дальше с тяжким бременем на шее, словно к собачьему хвосту привязали старый башмак. Несчастный пес рычит и оборачивается вокруг своей оси, пытаясь цапнуть зубами ненужную штуку, и в итоге кусает себя за хвост. К тому же половина отряда пострадала от нападения селян. Люди постепенно теряли терпение: их ждали домашние дела, хозяйство; вряд ли они рассчитывали на долгие бесплодные мотания.