– В момент убийства, – продолжал Макер, – Арма находилась в больнице Мартиньи, в получасе езды от Вербье, с иголкой в вене. Мне кажется, это достаточно убедительное алиби.

Скарлетт кивнула:

– Вы провели расследование постфактум. Но почему же вы сразу не вызвали полицию?

– Я подумал, что если Жан-Бенедикта убила Арма и если она его убила, чтобы защитить меня, это значит, что она меня любит так, как никто никогда не любил.

– Но, узнав, что она невиновна, вы тем не менее к ней не вернулись?

Макер смотрел в пустоту. Как будто стыдился своего ответа:

– Я понял, что сошелся с Армой не от хорошей жизни – ведь она была лишь бледной копией Анастасии. Ее призраком. Единственной женщиной, которую я когда‐либо любил, была Анастасия. Тарногол оказался прав, его пророчество сбылось – я стал президентом банка и остался в одиночестве.

– Тарногола никогда не существовало, – заметил я.

– И все же, – сказал Макер, – он был.

Мы распрощались с Макером Эвезнером и уехали из Женевы, не особенно продвинувшись в расследовании. Нам так и не удалось выяснить, кто убийца. Вернувшись в Вербье, мы заперлись у меня номере, чтобы в очередной раз сложить все кусочки головоломки. Заказав в номер чизбургеры и жареную картошку, мы несколько часов корпели над материалами дела, хотя уже изучили их вдоль и поперек.

Какую‐то деталь мы все же упустили, но какую?

В два часа ночи мы все еще сидели, уставившись на три листа бумаги, пришпиленные на стену. На них мы записали имена подозреваемых:

Скарлетт вздохнула, посмотрев на фотографию доски лейтенанта Сагамора, где значилась та же троица.

– Мы пришли к тому же выводу, что и полиция, – сказала она. – И застряли ровно в той же точке.

Мы совсем выдохлись. И, надо признать, немного приуныли. Но сдаваться было нельзя.

– Может, кофе? – предложил я.

– С удовольствием.

Я включил кофемашину и зарядил в нее капсулу. Скарлетт снова методично классифицировала документы с доски Сагамора, которые мы тайком сфотографировали. И еще целый час внимательно изучала все улики, в свое время подшитые лейтенантом к делу. Так, уже в сотый раз вернувшись к вызову охраны в номер 623, мы перечитали выписку из заявления, сделанного наутро после убийства неким Миланом Люка, начальником службы безопасности “Паласа”.

Зачитав мне вслух этот отчет, Скарлетт добавила:

– Тут еще написано, что дверь начальнику охраны открыл Жан-Бенедикт Хансен, которого тот опознал по фотографии.

Она внезапно умолкла.

– Что такое? – спросил я.

– Начальник службы безопасности пишет о “скандале”.

– Да, и что?

– Это ведь подразумевает что‐то вроде мордобоя, да?

– Ну, скорее, это шумная ссора.

– То есть кроме Жан-Бенедикта там находился кто‐то еще. Тогда Сагамор не удивился этому, полагая, что Жан-Бенедикт – это Тарногол. Присутствие Жан-Бенедикта в номере Тарногола было вполне объяснимо. Но мы знаем, что Тарногола изображал Лев Левович. Сагамор упустил эту деталь.

– Значит, Жан-Бенедикт скандалил с Тарноголом, то есть с Левовичем! – сказал я, понимая, куда клонит Скарлетт.

Она кивнула:

– В субботу, 15 декабря, Жан-Бенедикт Хансен скандалил с Левовичем. Несколько часов спустя он был найден мертвым.

•

Милан Люка уже давно не служил в “Паласе”, но мы быстро отыскали его в интернете – теперь он управлял своей собственной фирмой “Люка Секьюрити”, офис которой находился в центре Сьона.

На следующее утро, в пятницу, 6 июля 2018 года, проспав всего пару часов, мы поехали к Милану Люка. Это оказался человек лет пятидесяти, крепкого телосложения, не особо приветливый, но, в общем, довольно симпатичный. Он любезно принял нас, хотя мы явились без предупреждения. Видно было, что он расчувствовался, вспоминая доброе старое время в “Паласе”.

– Мне там было очень хорошо, – признался он. – Я оказался в Швейцарии совсем молодым человеком, и мне повезло, что я познакомился с месье Розом. Он умел внушить людям доверие, так что им удавалось проявить себя с лучшей стороны. Он взял меня на работу в службу безопасности, которую я позже возглавил. Я многим ему обязан.

– Почему вы ушли из “Паласа”?

– Я уволился после смерти месье Роза. Без него там все пошло наперекосяк. Если честно, я уже давно хотел открыть свою фирму. Но оставался ради месье Роза, хотя неповторимая атмосфера “Паласа” безвозвратно исчезла.

– Что вы имеете в виду? – спросила Скарлетт.

– “Палас” был особой территорией, надежным пристанищем для клиентов. Там возникало ощущение полнейшего покоя. Но после убийства оно пропало. Месье Роз очень переживал из‐за этих событий, и особенно из‐за того, что за ними последовало. Я имею в виду суд над Львом Левовичем и обвинительный приговор. Месье Роз буквально не находил себе места, он ведь так им гордился. Если бы вы слышали, как он о нем отзывался… Лев был его героем. Он даже думал, что тот станет президентом Эвезнер-банка. Но его герой, увы, низко пал. Месье Роз не мог с этим смириться. Это его и убило.

– То есть?

– Он покончил с собой, когда Левович сидел в тюрьме. Выстрелил себе в рот из своего армейского пистолета, просто ужас. Рядом с ним нашли газетные статьи о падении Левовича. Это было очень трудное время для меня.

– Что вам известно об убийстве в номере 622? – спросил я.

Бывший начальник службы безопасности, описав всеобщий хаос, царивший в отеле в субботний вечер после массового отравления, рассказал, как на следующее утро обнаружили тело.

– Меня оповестили одним из первых. Я немедленно сообщил о происшествии в полицию и приказал оцепить этаж, чтобы там не уничтожили возможные улики.

– Вы были в “Паласе” в то утро? – удивился я.

– Да, а что?

– Но вы ведь дежурили накануне вечером, поскольку в 23.50 приняли вызов из номера 623.

– Да, действительно, закончив смену, я должен был вернуться домой, но месье Роз так разнервничался из‐за отравления, что я остался на рабочем месте. Ночью у нас обычно дежурил один человек, считалось, что этого вполне достаточно. Но в сложившейся ситуации я решил, что подкрепление ему не помешает, мало ли что.