Не защитил. И более того почти все старшие аристократы сгинули там, когда Мрак прорвался в Тару. Сумели спастись лишь те, кто по каким-то причинам не успел добраться. Или жил невдалеке от лестницы. Они позже и стали править остатками мира.

Роковые ошибки совершаются всегда. Да и в одну и ту же лужу люди почему-то обожают вступать. Ведь должны б учесть уроки поверхности. Но нет.

Пожав плечами, я оторвал взгляд от крепости и вновь посмотрел на ближайшие здания. Район гигантского города словно заснул, застыл в веках. Но создавалось впечатление, что вот-вот оживет — по улицам пойдут прохожие, а на берегу озера будут играть дети, зазвучат голоса и смех. И любой, кто пришел бы из новой Тары, затаил дыхание от зрелища.

Затаил и я, но несколько запоздало. В первый момент, когда преодолел остаток подъема и выбрался с лестницы, очутился на длинном и широком балконе, закрепленном на стене грота над городом, меня накрыло запоздалым ужасом от встречи с Тьмой. Но сейчас я с удивлением и восхищением осматривался. Заметил длинный переход-спуск, вырезанный в теле скалы, украшенный коваными фонарями и статуэтками. Отстраненно подумал, что когда-то место явно использовали как смотровую площадку и прогулочный бульвар.

Действительно величественное зрелище. И я теперь сознавал, откуда появилась идея создания делового района со зданиями-колоннами и фальш-улицами, чем вдохновлялись архитекторы позднего времени.

Но восторг потух так же быстро, как и загорелся. Тут жила Тьма. Пока сонная, не потревоженная. Пригнувшись, я попытался слиться с местностью и одновременно справиться с приступом боли от близости Мрака. И чуть отдышавшись, выглянул опять. Сколько ни всматривался в улицы и проспекты, ничего не заметил. Просто мерное сияние фонарей покинутого района.

Проследив взглядом вниз по переходу, я исследовал взглядом площадку, переходящую в длинную галерею. В окружении особняков, хорошо освещенную и убегающую вдаль до каменной арки. Там по идее и должен располагаться спуск на нижний уровень.

Минут пятнадцать неспешного хода. Но дадут ли пройти?

Проанализировав ощущений, я пришел к выводу, что направленных взглядов из Пустоты нет. Также не испытывал и чего-то, что недавно при встрече с Вестником. Тьма тут имелась, и много. Но на меня пока не обращала внимания, дремала, видела сны.

А есть ли выбор? Мрак в Лимбе повсюду, куда ни направься. Хоть назад иди, хоть вперед. Я чуть раньше, чем хотелось бы, влез туда, где концентрация больше обычного. Но в Изнанке я сейчас почти невидим — селенит надежно защищает и скрывает разум, а экранированный планшет не дает учуять инструменты. Если идти аккуратно, должно получиться. Сражаться бессмысленно, надо красться.

Тем паче, что один раз спрятаться от взгляда Пустоты у меня получилось. Но получится ли опять?..

Посмотрев на свою левую руку, я сжал и разжал кулак, изучил немного увеличившееся темное пятнышко на ладони. Тень присутствовала где-то рядом. Я не чувствовал на физическом уровне, но отчего-то знал — призрачное темное пламя крепко угнездилось во мне.

Но что гадать? Будет, как будет.

Я еще раз проверил индикаторы, а затем снял респиратор и спрятал в сумке — фильтры следовало экономить. Вдохнул влажный холодный воздух, напоенный тяжелыми запахами соли и тлена, и решительно направился к спуску. Преодолел первый пролет лестницы, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, осматриваясь, потом второй, третий.

Тишина настолько глубокая, что негромкие шаги казались почти оглушительными. И вместе с тем на меня навалилось какое-то чувство одиночества и потерянности, неизъяснимой тревоги. Но как бы ни вслушивался, как бы ни пытался что-либо уловить доступными чувствами гностика, ничего опасного не замечал.

Просто пустой мертвый район. Ну, или хотел таковым казаться непрошенным гостям. Даже селенит в татуировках вроде бы перестал обжигать холодом.

Добравшись до нижней площадки, я спрятался за гранитной оградкой у какого-то павильона, в котором до Прорыва то ли продавали напитки и закуски, то ли билеты для посещения смотровой площадки. Вновь осмотрелся, на цыпочках перебежал к колонне в начале галереи, прижался спиной к ледяному камню, впился глазами в каждую тень, в каждый закоулок, попытался найти вокруг очевидные неправильности, нечто выбивающееся из привычной картины мира.

Вроде бы ничего угрожающего.

Приготовившись, я сделал еще один рывок. Потом еще. Так и двигался — короткими перебежками. От колонны к ограде, от ограды к стене, потом вновь к колонне. Иногда бежал на цыпочках, иногда крался. Осматривался, прислушивался, принюхивался, старался слиться с камнями. Да что там, сам пытался стать камнем. В закоулки не лез, от теней тоже держался подальше. Свет везде и всюду, и в данном конкретном случае лучше видеть, что происходит вокруг, нежели рисковать попасть в лапы какого-нибудь дремлющего монстра.

Вроде получалось, потихоньку продвигался. Медленней, чем хотелось бы. Но меня устраивало. Лучше ползти живым, чем побежать и привлечь внимание.

Лишь иногда под подошвой хлюпало, чавкала плесень, скрипели камешки. Потрескивали лампы за толстыми стеклами фонарных столбов, а окна домов следили за мной с равнодушием мертвецов.

Иллюзия того, что нахожусь в мирном спящем районе, исчезла. Вблизи я видел следы разрушений. Время и сырость обошлись с городом весьма жестоко. Камни стен и пола резали ветвистые трещины, то тут, то там виднелся сор и песок. Стекла помутнели, разбиты, редкие машины превратились в груды ржавчины, от павильонов и мелких торговых лавок остались лишь искореженные скелеты. Отвратительно воняло сероводородом, металлом, гнилью. Из решеток канализационных коллекторов пробивались вялые щупальца белесой мглы, там журчало и вязко хлюпало.

Тут появились следы поспешного бегства. Кучи истлевшего тряпья, тележки со сгнившим скарбом, брошенные чемоданы и сумки — покрытые плесенью, мелкими ростками водорослей и грибов.

Остановившись под прикрытием очередной колонны, я мрачно посмотрел на валяющийся невдалеке ботинок. Чуть поодаль увидел фарфоровую куклу с отбитыми ногами и трещиной, пересекающей чумазое личико, пустые глаза игрушки. Валялась и перевернутая детская коляска, больше похожая на скелет в обрывках грязной ткани.

Но именно костей и черепов тут нет. Правда, я и не ожидал увидеть чьих-то останков. Если в поселение приходит Тьма, то пожирает все, до чего может дотянуться, использует как строительный материал. Разве что порой плесень и грибы не трогает. И то, что никого из чудовищ не встретил, ничего не значит. В отсутствие пищи слабые твари впадают в спячку, могут ждать десятилетиями, чутко прислушиваются сквозь сон. А сильные… внимание таких лучше не привлекать.

Взгляд заметил тусклый блеск металла рядом с ногой. Я ковырнул толстую корку плесени и грязи, вытащил серебряную цепочку с круглым медальоном. Открыл и посмотрел на потускневшее изображение молодой светловолосой девушки. Смеющейся, радостной, свежей, кем-то явно любимой в былые времена.