– Ничего, кроме ожерелья с Жемчужиной Иффы и этой бусинки, – он показал, улыбаясь, пустые ладони.

– Обыщи его! Ты, я к тебе обращаюсь!

Куду изо всех сил цеплялся за надежду, что обращаются все-таки не к нему, но царица ткнула его в бок носком алендийской туфельки. Кому же еще это поручить – она ведь понимает, что Тоншилу доверять не стоит, а Флаченда еще не стала ее послушным орудием. Пришлось кое-как подняться на ноги и подойти к Тейзургу.

Едва не теряя сознание от ужаса, Куду трясущимися пальцами обшарил его одежду на предмет «спящих» артефактов. Если б можно было зажмуриться и не видеть так близко это гладкое худощавое лицо с треугольным подбородком, насмешливо сощуренные глаза, чуть изогнутые в ухмылке губы… Лицом к лицу – нет ничего страшнее.

– Приношу извинения, господин консорт… – проблеял он, запинаясь. – Ничего не нашел, госпожа…

– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?! – Тейзург театрально закатил глаза к ночному небу.

– Даже не знаю… Сейчас я приготовлю зелье.

– А с этим что делать, госпожа? – Тоншил показал на гигантскую каплю с человеком внутри.

– Да пусть висит, – махнув сморщенной кистью, Лорма направилась в комнаты.

Куду помог Монфу подняться, и они потащились за остальными. Когда доковыляли до дверного проема, долговязые вихлявые пугала начали водить хоровод вокруг слезы Не Имеющей Имени.

Если бы на этом все закончилось! Он поменял товарищу повязку и уже собирался лечь спать – хотя после такого разве уснешь – когда явился Тоншил и сказал, что его требует к себе царица.

– Зелье из жемчужины подействовало?

Если нет – тогда совсем плохо…

– Подействовало, – успокоил Тоншил.

Лорма ждала в угловой комнатушке с потеками и плесенью на стенах – в полумраке эти пятна можно было принять за географические карты неведомого мира. Если бы открыть Врата Перехода и найти убежище в иных мирах… Но у Куду с Монфу не хватит на это силы.

– Ты будешь находиться при консорте, прислуживать ему, наблюдать за ним и обо всем мне докладывать.

– Но, госпожа… – пролепетал огорошенный этим приказом Куду. – Вы же раньше говорили…

– Я не отказываюсь от своих слов, – на красивом юном лице появилось недовольное выражение. – Это вы меня обманули – принесли негодный рецепт, так что теперь вы должны искупить свою вину. Вы мне нужны, пока я не убедилась в том, что могу доверять консорту. А потом отправитесь, куда захотите. Идем со мной!

Покои царицы отличались от других помещений: ковры, парчовые драпировки, шелковые подушки с кистями, сиянские вазы – хотя кое-что из этого только выглядело роскошным, благодаря наведенным чарам. Тейзург, в расстегнутой на груди рубашке, лениво перебирал струны маранчи. Улыбнулся вошедшим.

– Я обещала показать тебе свою коллекцию жемчужных изделий, – Лорма сдернула златотканую накидку с сундука в углу и откинула крышку. – Хочу, чтобы ты взглянул… Еще одной Жемчужины Иффы здесь нет, но, возможно, найдется что-нибудь другое, о чем я не знаю.

– С удовольствием взгляну, моя несравненная госпожа.

Вытащив из сундука шкатулку, она высыпала содержимое на серебряный поднос. Кольца, ожерелья, браслеты, серьги, булавки, подвески, заколки – с морским, речным, олосохарским жемчугом.

– Вот это называется «глаз любви» – знаешь, почему?

Несколько одинаковых золотых булавок, каждая украшена жемчужиной  с пятнышком, напоминающим зрачок.

– Не знаю. Расскажешь?

– Давно забытый обычай одной исчезнувший страны. Тебя в то время не было в Сонхи. Такие булавки дарили друг другу влюбленные… А мне оставалось только смотреть на них и сожалеть о том, что у меня отняли. Угадаешь, какая из них волшебная?

Тейзург чуть приподнял бровь:

– Тут и гадать не нужно. Твой аксессуар блокирует магические действия, а не восприятие. Вот эта.

– Я тоже умею делать подарки!

С этими словами Лорма схватила одну из булавок и вонзила ему под левую грудь – одновременно применив заклятье, от которого он оцепенел и не смог ни отклониться, ни перехватить ее руку.

Куду про себя истово возблагодарил… Некого ему благодарить, из-за давнего преступления все боги от него отвернулись, но все равно возблагодарил. Однако враг не спешил ни умирать, ни засыпать беспробудным сном. Вместо этого, когда к нему вернулась способность двигаться, поморщился и произнес:

– Больно… Полагаю, это мне за Начелдона?

– Сейчас уберу, – пристально глядя ему в глаза, сказала Лорма. – Если сумею. А сумею я извлечь ее или нет – это зависит от того, любишь ты меня или нет, такое на ней заклятье.

Она ухватилась за жемчужную бусину, но булавка не поддалась.

– Значит, не любишь, – в ее голосе проскользнула нотка разочарования.

– Погоди, что за заклятье?

– Если эта булавка вонзилась в твою плоть, извлечь ее сможет лишь та или тот, кого ты по-настоящему любишь. Все же ты меня обманул.

– Увы… Я законченный себялюбец. Не будешь возражать, если я сам ее уберу?

– Сам не сможешь, это условие вплетено в заклятье. Попробуй.

Он и попробовал, но булавка не шелохнулась.

– Я же говорила, – Лорма как будто и впрямь была разочарована тем, что Тейзург в нее не влюблен. – А впрочем… Бельдо, сходи-ка за Флачендой!

Торчавший у двери Куду не сразу вспомнил, что Бельдо – это он.

– И не вздумай ее предупреждать, – бросила вслед вурвана.

Он не осмелился нарушить запрет. Лорма велела бобовой ведьме подойти и выдернуть булавку из груди у Тейзурга. Ничего не вышло, и девушка задрожала от страха – испугалась, что сейчас ее накажут.

– Ступай отсюда, – с прохладцей распорядилась Лорма. – И не реви. Я всего лишь хотела посмотреть, получится у тебя или нет.

– Увы, ни у кого не получится, – криво усмехнулся Тейзург, когда она ушла. – И что теперь, мне так и жить с этой занозой? Больно ведь.

– А ты попробуй меня полюбить… В тот день, когда я смогу вытащить у тебя из груди эту булавку, я избавлю тебя от ошейника, мой дорогой консорт.

– Звучит заманчиво. Надеюсь, эту ночь мы проведем вместе?

– Бельдо, можешь до утра отдохнуть. Бельдо будет твоим слугой.

– Безмерно счастлив…

Услышав эти слова, произнесенные негромко – словно шипение змеи, Куду запнулся о порожек.

До утра он глаз не сомкнул. Могло быть и хуже: если бы Лорма сумела вытащить булавку и