Мазохизм чистой воды…

- Ты как ребенок, - пробормотала волчица, потянувшись за чашкой, ерзая очаровательной задницей на моих коленях.

- Почему? – усмехнулся, наливая сироп.

- Однажды родители подарили мне на рождество огромную мягкую куклу. Клянусь, она была больше меня раза в два, желтая, как лимон, в рюшах. Я с трудом могла ее даже поднять, но тем не менее несколько недель таскала за собой везде, даже в кровать брала, а самой приходилось спать с самого края…

- Что случилось с куклой потом?

- Я наигралась. И она стала жить в углу, - Кристин обернулась, глядя на меня через плечо.

- Ты не кукла, а чтобы наиграться… Мне и вечности не хватит.

- Это хорошо, - Крис откинула голову мне на плечо, потерлась щекой о скулу, коротко поцеловала туда же и вернулась ко второму завтраку. Снова как ни в чем не бывало. Но…

Я был рад, что сейчас она сосредоточена на мне, на нас… Но не мог не понимать, что это не продлится долго. Рано или поздно Хэнсон захочет помириться с Джефферсоном-младшим, захочет съездить в стаю… В конце концов, скоро должны были вернуться ее родители. Вопрос меня не то чтобы напрягал, но заставлял перебирать в голове варианты… Надо, чтобы к тому моменту она уже носила мою метку. С другой стороны, я обещал дать ей время.

Макклин, ты – придурок. Ничему тебя жизнь не учит, да? Например, сначала думать, а потом говорить и давать обещания.

- Так что там с Алисией? – вырвала Крис из хоровода мыслей.

- Пока ничего. И думаю, что ничего и не будет. Ребята все еще наблюдают за ней, ее домом и окружением. Тишина.

- Кто тогда?

- Если бы я…

Договорить не дал звонок телефона. Кристин вздрогнула и встала с моих колен прежде, чем я успел хоть что-то сделать. Смотрела серьезно, очень напряженно. Я остался на месте.

- Ты не собираешься ответить, Конард?

- Нет, - покачал головой. – На ближайшие пару дней меня ни для кого нет. Я тут. С тобой.

Крис сжала виски руками, зажмурилась на миг. Телефон продолжал надрываться.

- Именно поэтому ты должен ответить. Тебе бы не стали звонить по пустякам.

В ее словах, конечно была доля истины, но, черт… как же мне не хотелось поднимать телефон… Но Хэнсон уже протягивала трубку, смотрела строго, прям как училка из старших классов. У каждого была такая: один взгляд, и ты готов признаться во всем, даже в том, чего не делал. Удивительная способность. Этому наверняка где-то учат, в каком-то специальном заведении, на закрытых, частных, очень дорогих курсах.

Телефон пришлось все-таки взять. Хотя очень хотелось швырнуть его в окно и выдернуть провод с мясом.

- Да, - ответить получилось почти нормально.

На другом конце провода слышно было сначала только быстрое, сбитое дыхание, какую-то возню, глухие звуки, как удары.

- Я жду еще две секунды и кладу трубку…

- Конард… - звонил Том. – В «Берлоге» какая-то хрень творится, а я не могу никому дозвониться! – его голос дрожал, срывался почти на фальцет, бил по ушам. Том говорил слишком быстро, слишком громко, почти кричал. Как ведро холодной воды, как комок снега за шиворот. Голос парня вырвал меня из этого утра, вышвырнул безжалостно в реальность. Словно животом протащил по острым камням.

- Что...

- Мы с Эм в твоем кабинете. Внизу все наши, будто с ума посходили. Даже Джереми.

- Подробнее, - скрипнул зубами, и, чувствуя, что парень готов скатиться в истерику, все же добавил: - Только дышать не забывай.

Послышался шумный, длинный вдох.

- Я приехал за Самантой в «Берлогу» пятнадцать минут назад, а они сцепились. Рычат, дерутся, кто-то обернулся, кто-то нет, выбиты стекла, сильно пахнет кровью. За нами погнался Клод, но мы успели запереться в твоем кабинете. Он все еще под дверью и…

Раздался какой-то шорох, потом вскрик Сэм, а дальше только короткие гудки.

Я повесил трубку, повернулся к Кристин.

- Иди, - покачала она головой. – Я буду здесь.

- Крис…

- Иди, Конард.

- Я пришлю кого-нибудь к тебе. Одну не оставлю.

Хэнсон только кивнула, коснулась губами моего подбородка, на миг прижавшись и тут же разомкнула руки.

- Иди, - снова повторила, подталкивая меня по направлению к лестнице. Да. Переодеться не помешает.

Я колебался всего несколько секунд, а потом сорвался с места, на ходу набирая мобильник Августа. Он и еще несколько волков должны были сегодня наблюдать за Алисией. Оборотень ответил почти сразу же.

Хорошо… Это хорошо…

Сколько волков может быть в баре? Что случилось? И вопрос на миллион долларов – кто во всем этом виноват? С кого я буду сдирать шкуру?

В «Берлоге» действительно творилась черте что. Слышны были звуки драки, рычание, крики, зон и хруст стекла и дерева. Как только мы подошли к ступенькам в разбитое окно вылетел стол. Стол, мать твою!

Если старый хер узнает о том, что здесь творится… Лишь бы до печатных машинок не добрались. Лично яйца в глотку затолкаю.

Я тряхнул головой, оглядел пятерых волков, что пришли со мной, еще двое должны были вот-вот подъехать. Со стороны дороги уже доносился визг тормозов.

- Адам, ты остаешься здесь. Остальные – в бар. Всех скрутить, по возможности не калечить, сгрузите на складе.

Я поставил ногу н ступеньку и в этот же момент дверь распахнулась, на улицу вывалился городской, пересчитал мордой ступеньки, попробовал затормозить, но безуспешно, шарахнулся головой о бордюр и затих. Рубашка изодрана, вся рожа в крови, наполовину перекинувшийся, мокрый и воняющий пивом. В волосах сверкнули осколки бутылочного стекла, кровь запеклась на виске.

Я обошел волка и все-таки вошел в темное помещение. Том был прав – везде пахло кровью и алкоголем, потом.

Добежав до кабинета, с облегчением выдохнул: дверь выдержала. Было всего пару вмятин, но она выдержала. Значит, Сэм и мальчишка в безопасности, волков по близости не наблюдалось. Хорошо.

Стоило двери открыться, как раздался приглушенный рык и мне в голову полетел чайник, на плечо обрушился стул, а потом послышался испуганный, сдавленный крик.

Я поморщился. Руку ожгло болью, выскочил сустав.

Что ж… Сам виноват, надо было их предупредить.

Я осторожно обхватил предплечье и дернул. Снова мерзкий звук и плечо встало на место. Никогда не знаешь, в какой момент может пригодиться безумное прошлое.

Сэм и Том так и стояли, замерев, глядя на меня со смесью удивления, облегчения, вины и страха. Саманта застыла рядом с диваном, парень стоял в углу, у двери. Бледные, взъерошенные, но без повреждений. Думать, особо, времени не был.