Никомед, напуганный приготовлениями Митридата, встретился с Кассием, желая предупредить наместника о грозной мощи понтийского царя.

— На этот раз Митридат рассержен не на шутку, — рассказывал вифинский царь, — он вознамерился воевать и в своем намерении тверд. Упорство этого человека хорошо известно. Уже то, как Митридат поступил с каппадокийцами, свидетельствует о том, что ожесточение истребило в нем всякий страх перед Римом.

— Этой весной, — продолжил Никомед, — в проливах не появились понтийские корабли с зерном. И понятно почему — Митридату ныне потребуется огромное количество хлеба, чтобы прокормить свое громадное войско. В долине Хилиокомон у него собрано двести тысяч пехоты и сорок тысяч конницы. С нашими силами едва ли возможно победить Митридата на равнине. Пока не поздно, нужно слать гонцов в Рим и предупредить сенат об опасности. Только вмешательство сената удержит Митридата от войны, грозящей Риму потерей Азии.

Кассий не внял предостережениям Никомеда. Он, как и Маний Аквилий, был невысокого мнения об азиатских полчищах понтийского царя. Более того, наместник приказал Никомеду напасть на земли Митридата.

— Прошлым летом Митридат не осмелился поднять оружие на твоих воинов, царь, — с усмешкой сказал Кассий. — Ты думаешь, Митридат испугался тебя? Он побоялся гнева великого Рима. Иди же и смело мсти Митридату за свои обиды, друг мой. Величие римского народа вручает тебе жезл непобедимости!

Никомед возвратился к своему войску, готовому начать войну.. — Кассий и Аквилий хотят использовать моих вифинян как приманку для разозленного тигра, — сказал Никомед своим военачальникам, — но я не стану слепо выполнять повеления римлян, которые от жадности потеряли разум. Мы разорим ближние к Вифинии земли Митридата и уйдем обратно, дабы не угодить под удар всего Митридатова войска.

Стремительно пройдя через Пафлагонские горы, пятидесятитысячное войско вифинского царя лавиной обрушилось на понтийские селения. Однако Никомеда ждала неожиданность — селения были пусты. Случайный путник, пойманный всадниками Никомеда, поведал царю, что военачальники Митридата, едва сошел снег в горах, согнали всех жителей близлежащих деревень в укрепленные города вместе со скотом и скарбом.

«Митридат все предусмотрел, — размышлял Никомед. — Конечно, он ожидал моего вторжения, помня прошлогодний случай. Наверняка где-то поблизости затаилось понтийское войско».

Рассудок подсказывал Никомеду, что если утрачена внезапность, значит, удача на этот раз не с ним, а с Митридатом, и самое лучшее — это не забираясь в логово зверя, повернуть назад. Едва Никомед объявил об этом, как к нему устремились римские ростовщики и торговцы, находившиеся у него в обозе. Эти люди, давшие Никомеду деньги под огромные проценты для набора войска, жаждали одного — чтобы вифинский царь сполна с ними расплатился.

— Стоять на пороге богатейшей страны со столь сильным войском и колебаться?! — возмущались ростовщики, обступив Никомеда. — Желанная добыча сама идет к тебе в руки, царь! Надо только взять ее. Какие могут быть сомнения?!

Прошлогодняя добыча, целиком доставшаяся ростовщикам, разжигала их алчное нетерпение.

— Смелее, царь!

— Мы все идем за тобой, так как верим в твою победу!

— Митридат трепещет перед твоим войском! — наперебой говорили царские заимодавцы.

И Никомед, не видя иного способа расплатиться с долгами, двинулся дальше в пределы Понта.

Уже к вечеру войско вифинян вышло к реке Амний…

Пологие берега реки утопали в сочной зелени деревьев; вокруг расстилалась равнина с редкими холмами. С одного из них дозорные Митридата увидели, как враги разбивают лагерь. Меняя коней, дозорные помчались в Синопу, где пребывали Архелай и Неоптолем, а один из них поскакал в Амасию к Митридату.

Медлить было некогда.

Митридат повелел Архелаю и Неоптолему с тем войском, какое было в Синопе, идти навстречу Никомеду. Им в помощь царь отправил сына Аркафия с тремя тысячами армянских всадников. Вслед за ним Митридат обещал привести остальное войско, которое из-за обозов и многочисленности не могло передвигаться столь же быстро.

Архелай и Неоптолем вывели из Синопы фалангу из греческих наемников под началом Дорилая, фракийских пелтастов, персидских лучников и метателей дротиков — всего двадцать тысяч воинов. И семьдесят боевых колесниц. Все это войско, легкое и стремительное, без промедления выступило в поход.

Едва разгорелся новый день. Никомед разослал во все стороны конные дозоры, чтобы разведать, есть ли поблизости неопустошенные селения и города. Дозорных долго не было. Когда вечерние сумерки заполнили долину, сделав зловещими очертания ближних гор, они стали возвращаться один за другим. Разведчики принесли своему царю утешительные и неутешительные известия одновременно.

В двух переходах отсюда, сказал один из них, есть другая долина, а в ней несколько богатых и многолюдный деревень. Другие видели пастбища, полные коров и овец, — совсем недалеко отсюда! Третьи видели город на развилке дорог: «Взять его будет нетрудно, ведь у города нет стен». Но четвертый гонец наткнулся на идущее скорым маршем понтийское войско…

— Войско небольшое, царь. Завтра оно будет здесь.

— Это Митридат? — испугался Никомед.

— Царского штандарта среди понтийских знамен не было, — ответил разведчик. — Скорее всего, это кто-то из полководцев Митридата.

Успокоенные тем, что Митридат далеко, а против них идет какой-то понтийский военачальник, полководцы Никомеда преисполнились дерзновенной отваги, которая переросла в самоуверенность, когда утром следующего дня они увидели малочисленность понтийского отряда, преградившего им путь.

Дело было в том, что Архелай так рвался вперед, что тяжеловооруженная фаланга отстала по пути. И хотя Архелай успел соединиться с конницей Аркафия, сил для того, чтобы на равных противостоять Никомеду, у него было явно недостаточно.

Видя, что отряды вифинян выстраиваются для битвы, Архелай принял решение закрепиться в удобном для обороны месте и продержаться до подхода фаланги. К счастью, поблизости возвышался скалистый холм, с двух сторон прикрытый лесом и оврагами.

Архелай сделал эту возвышенность основой своей оборонительной позиции, послав туда лучников и дротометателей. Остальное войско Архелай расположил фронтом против выстроившихся в боевой порядок вифинян, так что один его фланг был прикрыт рекой, а другой — холмом. На этом пространстве Архелай собирался маневрами конницы, колесниц и пелтастов отражать атаки Никомеда, у которого было чуть больше тысячи всадников, а колесниц не было вовсе. Основной силой врага была многочисленная пехота.

Никомед сразу понял, что с захватом холма он смог бы прижать понтийцев к реке. Поэтому Никомед отправил для захвата господствующей высоты отборный отряд воинов. После упорной схватки вифиняне сбили с возвышенности легкую пехоту понтийцев и, разведя костры, дымами дали знать об этом своему царю.