Затем Ленин подчеркнул значение событий, разворачивающихся в Севастополе, для всей российской армии, в том числе частей, протестующих в Петербурге. Они указывали на «полный крах старого, рабского порядка в войсках, того порядка, который превращал солдат в вооруженные машины, делал их орудиями подавления малейших стремлений к свободе… Севастопольские события не одиноки и не случайны. Не будем говорить о прежних попытках прямого восстания во флоте и в армии. Сопоставим с севастопольским пожаром петербургские искры… Петербургские солдаты хотят добиваться улучшения пищи, одежды, помещений, увеличения жалованья, сокращения срока службы и времени ежедневных занятий».

Ленин обращал внимание на стремление добиться большего уважения для солдат (и, следовательно, для матросов), обеспечить соблюдение основных прав человека. «Еще больше места», подчеркивал он, в Петербурге занимают другие требования, «которые мог предъявить только солдат-гражданин». В их число входили:

«Эти требования показывают, — заключил он, — что армия уже солидарна в громадной своей части с восставшими за свободу севастопольцами»[920]. Надежды Ленина на 1905 г. не оправдались, однако в полной мере осуществились в 1917 г.

Мятежи и гражданские протесты на кораблях Черноморского флота, в военных казармах Севастополя и на улицах города переросли в вооруженное восстание. Мятежи на «Потемкине» и «Очакове», как и других местах, не увенчались успехом, но послужили вдохновением для второй большевистской революции двенадцать лет спустя. В 1905 г. движение к революционному социализму было остановлено, но курс Российской истории изменился, и пути назад уже не было. Для окончательного разрыва со старым порядком понадобились военные поражения и экономические трудности Первой мировой войны, но экономическая, политическая и общественная жизнь всей страны больше не была прежней.

В Севастополе остались многочисленные напоминания об этом бурном периоде в истории города — памятники, связанные с восстаниями на флоте и революционными событиями 1905 г. Через несколько лет после казни Шмидта рыбаки нашли место его захоронения на острове Березань. В мае 1917 г., после Февральской революции в России, когда дисциплина на Черноморском флоте снова ослабла, матросы потребовали, чтобы останки руководителей восстания на «Очакове» захоронили в крипте собора Св. Владимира вместо знаменитых адмиралов XIX в. Не подчинившись этому требованию, командующий флотом вице-адмирал Колчак тем не менее приказал, чтобы перезахоронение произвели в соборе Покрова Пресвятой Богородицы. По иронии судьбы, собор был освящен в революционном 1905 г. Вскоре Колчак стал одним из руководителей Белого антибольшевистского движения во время Гражданской войны в России.

Второй раз останки Шмидта переместили после победы Октябрьской революции 1917 г. 14 ноября 1923 г. власти наконец позволили Шмидту упокоиться на севастопольском кладбище Коммунаров. На его могиле установлен памятник «руководителям вооруженного восстания в ноябре 1905 г.» — такой, каким его хотел видеть сам Шмидт. Остальные лидеры мятежа похоронены на том же кладбище. Мемориальные таблички в память о Шмидте и о восстании, которое он возглавил, можно увидеть на месте его бывшего дома и на набережной Приморского бульвара напротив памятника затопленным кораблям. Последняя гласит: «Здесь 28 ноября 1905 года царскими войсками были зверски расстреляны революционные матросы крейсера „Очаков“». Гораздо больший по размерам бронзовый барельеф в память о вооруженном восстании ноября 1905 г. установлен на Корабельной стороне Севастополя рядом с Лазаревскими казармами, у главной дороги, спускающейся к Южной бухте и железнодорожному вокзалу. На нем изображены главные участники революционных событий в Севастополе: «солдат, рабочий и три моряка с оружием в руках под развевающимся знаменем»[921].

Хотя мятеж на флоте был подавлен, продолжались беспорядки и бунты среди населения. Престиж царя был подорван, власть правительства ослабла. Несмотря на карательные меры властей, акты неповиновения и террор не утихали по всей России; улицы Севастополя стали свидетелями этих разрушительных последствий революции. Например, 27 мая 1906 г. на военном параде в честь десятой годовщины коронации Николая II двое членов партии эсеров совершили покушение на генерал-лейтенанта В. С. Неплюева, командира севастопольской крепости. Бомба, брошенная к ногам генерала шестнадцатилетним Николаем Макаровым, не взорвалась, а вторая, которую бросил Иван Фролов, убила шестерых прохожих и ранила тридцать семь человек; сам Неплюев не пострадал[922].

НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Помимо своей исторической роли как главной базы Черноморского флота, Севастополь к 1914 г. превратился в крупный военный центр с сильным гарнизоном. Главными боевыми частями в городе оставались 49-й Брестский и 50-й Белостокский пехотные полки, каждый из которых состоял из четырех батальонов; два полка образовывали 1-ю бригаду 13-й пехотной дивизии. В Севастополе находились штабы дивизии и 13-й артиллерийской бригады, которая обеспечивала дивизии огневую поддержку. 13-я пехотная дивизия была одной из двух в составе 7-го армейского корпуса, который в мирное время подчинялся штабу Одесского военного округа. Вооружение этого корпуса составляло 14 180 винтовок, сорок восемь полевых орудий и тридцать два пулемета (по два на батальон),

В военное время 7-й корпус вместе со своими дивизиями должен был подчиняться оперативным армейским соединениям. Согласно последнему мобилизационному расписанию № 19А от 1914 г. 7-й корпус входил в состав недавно образованной 8-й армии под командованием генерала А. А. Брусилова, которая составляла часть Юго-Западного фронта[923]. После начала Первой мировой войны 7-й корпус сыграл важную роль в наступлении русской армии в австро-венгерской Галиции.